Ее руки взметнулись к серому небу. Дождь стекал по ее пальцам. Я почувствовал запах порохового дыма, сильный и едкий. Она сделала полукруг, словно для того, чтобы еще раз взглянуть на своего дорогого человека. Затем она упала. Я почувствовал глухой удар по камням под моими ногами, когда она приземлилась.
Так пала великанша Хана, которая охраняла солнечные часы, бассейн и вход на Поле Монархов за дворцом Лилимар.
Йота стоял перед правым крылом дома Ханы – кухонным крылом. С ним был серый человек, у которого почти не осталось лица; казалось, что плоть отделилась от его черепа и сползла вниз, закрыв один глаз и весь нос. Он был одет в окровавленную белую блузку и белые брюки. Я предположил, что он был поваром Ханы, тем, кого она назвала безмозглым ублюдком. Меня он не интересовал. Мои дела были во дворце.
Но, похоже, дела Лии с Ханой еще не были закончены. Она подошла к упавшей великанше, вытаскивая свой меч. Кровь собиралась вокруг головы Ханы и стекала между камнями.
Эрис шагнула вперед и взяла Лию за руку. Лия повернулась, и выражение ее лица не нуждалось в словах: «Как ты смеешь прикасаться ко мне?»
— Нет, миледи из Галлиена, я не хочу проявить неуважение, но задержитесь на минутку. Пожалуйста. Для меня.
Лия, казалось, задумалась, затем отступила назад.
Эрис подошла к гиганту и раздвинула ноги, чтобы подняться на одну из этих огромных растопыренных ног. Она задрала свою грязную юбку и помочилась на вялую белую плоть бедра Ханы. Когда она отошла, слезы катились по ее щекам. Она повернулась к нам лицом.
— Я приехала на юг из деревни Вайва, места, о котором никто не слышал и никогда не услышит, потому что эта дьявольская сука опустошила его, убив десятки людей. Один из них был моим дедушкой. Другой была моя мать. А теперь делайте, что хотите, миледи.
И Эрис действительно присела в реверансе.
Я подошел, чтобы встать рядом с Йотой и поваром, который весь дрожал. Эй поднес ладонь ко лбу, глядя на меня, и повар сделал то же самое.
— Ты сбил не одного гиганта, а двух, — сказала Йота. — Если я проживу долго – я знаю, что шансы невелики, – я никогда этого не забуду. Или Эрис писает на нее. Удивлен, что ваша собака не хочет попробовать.
Лия шагнула к гиганту, подняла свой меч высоко над головой и опустила его. Она была принцессой и наследницей престола, но она выполняла работу фермерши в изгнании, и она была сильной. Тем не менее, ей потребовалось три взмаха клинка, чтобы отсечь голову Ханы.
Она опустилась на колени, вытерла клинок о кусок пурпурного платья великанши и вложила его обратно в ножны. Она шагнула к Йоте, который поклонился и отдала ей честь. Когда он выпрямился, она указала на двадцать футов мертвого гиганта, затем на сухой фонтан.
— По вашему приказанию, миледи, и более чем охотно.
Он подошел к телу. Каким бы сильным и крупным он ни был, ему все равно приходилось использовать обе руки, чтобы поднять голову. Она раскачивалась взад-вперед, пока он нес ее к фонтану. Эрис не видела; она рыдала в объятиях Джайи.
Йота громко хрюкнул – «ХАТ!» – и его рубашка разошлась по бокам, когда он поднял голову. Она приземлилась в фонтан, уставившись открытыми глазами на дождь. Как горгулья, мимо которой я прошел по пути сюда.
Мы пошли по одной из дорожек вертушки, на этот раз я шел впереди. Задняя часть дворца нависала над нами, и я снова узнал ее как живое существо. Возможно, дремлет, но с открытым одним глазом. Я мог бы поклясться, что некоторые турели переместились на новые места. То же самое можно было сказать и о перекрещивающихся лестницах и парапетах, которые на первый взгляд казались каменными, а на следующий — темно-зеленым стеклом, заполненным извивающимися черными фигурами. Я подумал о стихотворении Эдгара Аллана По о дворце с привидениями[256], из которого вечно выбегала отвратительная толпа, чтобы посмеяться, но больше не улыбаться.
Здесь остались инициалы мистера Боудича. Смотреть на них было все равно что встретить друга в плохом месте. Мы подошли к красным погрузочным дверям с их пробкой из разбитых вагонов, затем к темно-зеленым летающим контрфорсам. Я повел свою группу вокруг них, и, хотя это заняло немного больше времени, я не услышал возражений.
— Еще голоса, — тихо сказала Йота. — Слышишь их?
— Да, — сказал я.
— Что это такое? Демоны? Мертвые?
— Я не думаю, что они могут причинить нам вред. Но здесь, без сомнения, есть сила, и не добрая сила.
Я посмотрел на Лию, которая сделала быстрый круговой жест правой рукой: «Поторопись.» Я это понимал. Мы не могли тратить впустую этот драгоценный дневной свет, но я должен был показать ей. Она должна была увидеть, потому что видение — это начало понимания. О принятии давно отрицаемой истины.
Наша извилистая дорожка привела нас вплотную к бассейну, окруженному кольцом пальм, чьи листья теперь вяло лежали под дождем. Я мог видеть высокий шест в центре солнечных часов, но на нем больше не было солнца. После поездки Радар солнце оказалось повернутым в другую сторону. Теперь на нем были видны две луны Эмписа. У них тоже были лица, и глаза тоже двигались... навстречу друг другу, словно оценивая оставшееся между ними расстояние. Я мог видеть последнюю отметку мистера Боудича, АВ, со стрелкой от вершины буквы А, указывающей прямо вперед, на солнечные часы.
И бассейн.
Я повернулся к своей маленькой компании.
— Принцесса Лия, пожалуйста, пойдем со мной. Остальные оставайтесь, пока я не позову. — Я наклонился к Радар. — Ты тоже, девочка. Останься.
Не было никаких вопросов или протестов.
Лия шла рядом со мной. Я подвел ее к бассейну и жестом показал, чтобы она посмотрела. Она увидела то, что осталось от русалки – останки, лежащие под водой, теперь покрытой разложением. Она увидела древко копья, торчащее из живота Эльзы, и клубок кишок, всплывающий из него.
Лия издала приглушенный стон, который был бы криком, если бы он мог вырваться у нее. Она закрыла глаза руками и рухнула на одну из скамеек, где когда-то могли сидеть жители Империи, совершившие путешествие из своих городов и деревень, чтобы полюбоваться прекрасным созданием, плавающим в бассейне, и, возможно, послушать песню. Она склонилась над своими бедрами, все еще издавая те приглушенные стонущие звуки, которые для меня были более ужасными – более лишенными – чем настоящие рыдания. Я положил руку ей на спину, внезапно испугавшись, что ее неспособность полностью выразить свое горе может убить ее, подобно тому, как несчастный человек может подавиться застрявшей в горле пищей.
Наконец она подняла голову, снова посмотрела на тускло-серые останки Эльзы, затем подняла лицо к небу. Дождь и слезы стекали по ее гладким щекам, по шраму у рта, по красной ране, которую ей приходилось массировать, чтобы поесть, несмотря на боль, которая должна была повлечь за собой. Она подняла кулаки к серому небу и потрясла ими.
Я нежно взял ее руки в свои. Это было все равно что держать камни. Наконец они разжались и сжали мои. Я подождал, пока она посмотрит на меня.
— Ее убил Флайт Киллер. Если он не делал этого сам, он приказывал это сделать. Потому что она была красива, а сила, которая управляет им, ненавидит всякую красоту – монархов, хороших людей вроде Доры, которые когда-то были целым народом, той самой землей, которой вы должны править. Что он любит, так это насилие, боль и убийства. Он любит серый цвет. Когда мы найдем его – если мы его найдем – ты убьешь его, если я упаду?
Она с сомнением посмотрела на меня, ее глаза наполнились слезами. Наконец она кивнула.
— Даже если это Элден?
Она покачала головой так же яростно, как и раньше, и высвободила свои руки из моих. И из бассейна, где лежала мертвая русалка, донесся сдавленный голос Лии, скорбный и дрожащий:
— Он никогда бы не убил Эльзу. Он любил ее.
Ну, я подумал, что это не совсем «нет».
Время шло. Еще оставались часы дневного света, но я не знал, нужно ли лунам целоваться над Эмписом, чтобы открылся Темный Колодец; насколько я знал, они могли пройти на другой стороне света с тем же ужасным результатом. Глаза Беллы и Арабеллы на высоком центральном столбе солнечных часов тикали взад-вперед, словно подчеркивая эту идею.
256
«Дворец с привидениями» — стихотворение Эдгара Аллана По. Стихотворение из 48 строк было впервые опубликовано в апрельском номере журнала Натана Брукса «Американский музей» за 1839 год.