Коридор за дверью был намного шире и увешан гобеленами, изображающими все, от костюмированных королевских свадеб и балов до сцен охоты и пейзажей гор и озер. Особенно запоминающимся было изображение парусного корабля, попавшего в выступающие клешни какого-то гигантского подземного ракообразного. Мы прошли не менее полумили, прежде чем подошли к двойным дверям высотой в десять футов. На одном был баннер с изображением старика, одетого в красную мантию от шеи до пят. На его голове была корона, которую я видел на голове Флайт Киллера – ошибки быть не могло. За другой половине был баннер с гораздо более молодой женщиной, тоже с короной на светлых кудрях.
— Король Ян и королева Кова, — сказала Джая. Ее голос был мягким и благоговейным. — У моей матери была подушка с их лицами на ней. Нам не разрешалось прикасаться к ней, не говоря уже о том, чтобы положить на него голову.
Мне не нужно было произносить здесь имя Лии; двери открылись внутрь от ее прикосновения. Мы вышли на широкий балкон. Комната внизу казалась необъятной, но трудно было сказать наверняка, потому что было очень темно. Лия бочком двинулась влево, скользя в тени, пока почти не скрылась из виду. Я услышал слабый скрипящий звук, за которым последовал запах газа и низкое шипение из темноты над нами и вокруг нас. Затем, сначала по одному, затем по двое и по трое, расцвели газовые струи. Их было, должно быть, больше сотни, заполнявших огромную комнату. Еще больше света горело в огромной люстре со множеством спиц. Я знаю, что вы читаете много огромного, великолепного и необъятного. Лучше привыкни к этому, потому что все было... по крайней мере, до тех пор, пока мы не добрались до кошмара клаустрофоба, о котором я скоро расскажу.
Лия крутила маленькое вентильное колесо. Газовые форсунки засветились ярче. Балкон на самом деле был галереей, вдоль которой стояли стулья с высокими спинками. Под нами была круглая комната с полом из ярко-красных плит. В центре, на подобии помоста, стояли два трона, один немного больше другого. Повсюду были разбросаны стулья (гораздо более мягкие, чем те, что стояли на балконе) и маленькие диванчики, похожие на диванчики для любви.
И это воняло. Аромат был таким густым и отвратительным, что был почти виден. Тут и там я видел кучи гнилой еды, в некоторых из них копошились личинки, но это было еще не все. Были также кучи дерьма на каменных плитах, и особенно большие кучи на двух тронах. Кровь, теперь высохшая до темно-бордового цвета, забрызгала стены. Два обезглавленных тела лежали под люстрой. С обеих сторон от него, словно для поддержания равновесия, свисали еще два, с перекошенными лицами, сгорбленными – почти мумифицированными – от возраста. Их шеи были гротескно вытянуты, но еще не оторвались от голов, которые они должны были поддерживать. Это было все равно что смотреть на последствия какой-то ужасной вечеринки с убийством.
— Что здесь произошло? — спросил Йота хриплым шепотом. — Мои высшие боги, что?
Принцесса похлопала меня по руке. Ее безгубое лицо выглядело одновременно измученным и печальным. Она протягивала одну из газет, которые взяла с кухни. На одной стороне кто-то написал сложный рецепт неразборчивым почерком. На другой Лия написала аккуратными буквами: «Это приемный зал моих отца и матери». Она указала на одну из висящих мумий и написала: «Я думаю, Луддум. Канцлер моего отца.»
Я обнял ее за плечи. Она слишком быстро положила голову мне на руку, затем отстранилась.
— Этого было недостаточно, чтобы убить их, не так ли? – спросил я. — Им пришлось осквернить это место.
Она устало кивнула, затем указала мимо меня на лестничный пролет. Мы спустились по нему, и она повела нас к другим двойным дверям, которые тянулись по меньшей мере на тридцать футов в высоту. Хана могла бы пройти сквозь них, не пригибаясь.
Лия указала на Йоту. Он положил ладони на двери, наклонился вперед и распахнул их. Пока он делал это, Лия стояла перед украшенными драгоценностями тронами, где ее мать и отец когда-то выслушивали просьбы своих подданных. Она опустилась на одно колено и приложила ладонь ко лбу. Ее слезы капали на грязные красные плиты.
Тихо, безмолвно.
Комната за залом приемов посрамила бы неф собора Парижской Богоматери. Эхо превратило шаги «нас пятерых» в марш батальона. И голоса вернулись, все эти вплетенные шепоты, полные злобы.
Над нами возвышались три шпиля, похожие на огромные вертикальные туннели, полные тенистых зеленых отблесков, которые углублялись до чистейшего черного дерева. Пол, по которому мы шли, состоял из сотен тысяч маленьких плиток, которые составляли огромную бабочку-монарха, и, несмотря на вандала, который расколол мозаику, форма сохранилась. Под центральным шпилем находилась золотая платформа. Из его центра в темноту уходил серебристый кабель. Рядом с ним стоял пьедестал с большим колесом, торчащим сбоку. Лия указала на Йоту. Затем она указала на колесо и сделала вращательные движения.
Глаз подошел, поплевал на руки и начал вращать колесо. Он был сильным человеком, и он держался довольно долго, не ослабевая. Когда он, наконец, отступил, за дело взялся я. Колесо вращалось устойчиво, но это была тяжелая работа; минут через десять или около того я почувствовал, что проворачиваю чертову штуковину через какой-то клей. Кто-то похлопал меня по плечу. Меня сменила Эрис. Ей удалось совершить один оборот, затем свой оборот сделала Джая – она тоже хотела быть частью команды. В этом нет ничего плохого.
— Что мы делаем? — Я спросил Лию. Золотая платформа явно была лифтом, который поднимался на центральный шпиль, но он не двигался. — И зачем мы это делаем, если Флайт Радар спустился вниз?
Из воздуха раздалось карканье, почти слово. Должно быть, я думаю, так оно и было. Лия прижала руки к горлу и покачала головой, как бы говоря, что чревовещание теперь слишком сложно. Затем она написала на другой бумаге с рецептами, используя спину Джайи в качестве опоры. Чернила на кончике ее гусиного пера были очень тусклыми к тому времени, когда она закончила, но я смог прочитать это.
«Мы должны подняться, чтобы спуститься вниз. Поверьте мне.»
Какой выбор?
Глава двадцать девятая
Йота вернулся к колесу, и теперь сопротивление было настолько велико, что он кряхтел с каждой четвертью оборота. Он передвинул его с полдюжины раз, последний раз — всего на несколько дюймов. Затем откуда-то сверху донесся тихий перезвон. Он отозвался эхом и затих вдали. Лия жестом велела Аю отступить. Она указала на платформу. Она указала на нас, затем подняла руки и заключила в воздушные объятия.
— Все мы? – спросил я. -Ты это имеешь в виду? Близко друг к другу?
Она кивнула, затем совершила заключительный акт чревовещания, схватившись при этом за горло. Слезы боли потекли по ее щекам. Я не хотел представлять, что ее горло утыкано колючей проволокой, но ничего не мог с собой поделать.
— Собака. Средний. Сейчас.
Мы, люди, встали на платформу. Радар держался позади, присев на корточки и выглядя обеспокоенным. Как только мы все встали на платформу, она начала подниматься.
— Радар! — крикнул я. — Прыгай, прыгай!
На секунду я подумал, что она останется в комнате. Затем ее задние конечности сжались, и она прыгнула. Ее поводка давно не было, но на ней все еще был ошейник. Йота схватил его и втащил ее на борт. Мы переступили с ноги на ногу, освобождая для нее место посередине. Она села, посмотрела на меня снизу вверх и заскулила. Я знал, что она чувствовала. Там едва хватало места для всех нас, даже прижатых друг к другу спинами к животам.
Пол поднимался. На высоте шести футов мы могли бы спрыгнуть, не причинив себе вреда, на двенадцати футах – мы могли бы прыгнуть, не погибнув. Потом было восемнадцать футов, и о прыжке можно было забыть.
Глаз стоял с края, пальцы его ног свисали с края. Я был на другом краю, по крайней мере на четверть мои ступни были на открытом воздухе. Эрис, Джая и Лия сгруппировались вокруг Радар, Лия фактически оседлала ее. Теперь пол должен был находиться в семидесяти футах под нами. Воздух был пыльным, и я подумал, что если начну чихать, то могу упасть, что стало бы позорным концом для обещанного принца.
Голоса шептались и переплетались. Один из них, который я ясно слышал, сказал, что мозг твоего отца пожирает сам себя.
Джая начала раскачиваться и закрыла глаза.
— Мне не нравится кайф, — сказала она. -Мне никогда не нравилось высокое, даже чердак в амбаре. О, я не могу этого сделать, отпусти меня.
Она начала сопротивляться, поднимая руки, чтобы оттолкнуть Эрис, которая врезалась в Йоту, чуть не сбросив его с края. Радар залаяла. Если бы она запаниковала и начала двигаться, Лия упала бы. И я.