— Пиздец, если я знаю.
Он еще немного посмеялся и подошел к развевающимся занавескам.
— На тебе какая-то жесткая кора, вот что я скажу -. И он исчез. Если он вообще там был, то есть «У тебя на лице жесткая кора» — это была строчка из старого фильма TCM, который мы с отцом смотрели, когда он пил. Не могу вспомнить название фильма, знаю только, что в нем снимался Пол Ньюман, игравший индейца. Вы думаете, в некоторые вещи в моей истории трудно поверить? Попробуйте представить Пола Ньюмана в роли индейца. Это настоящее препятствие для доверия.
Той ночью – или какой-то другой, я не могу быть уверен – я проснулся от звука рычания Радар и увидел Келлина, самого Верховного лорда, сидящего у моей кровати в своем модном красном смокинге.
— Тебе становится хуже, Чарли, — сказал он. — Они говорят тебе, что укус выглядит лучше, и, возможно, так оно и есть, но инфекция проникла глубоко. Скоро ты закипишь от этого. Твое сердце набухнет и разорвется, и я буду ждать тебя. Я и мой отряд ночных солдат.
— Не задерживай дыхание, — сказал я, но это было глупо. Он не мог дышать в принципе. Он был мертв еще до того, как крысы добрались до него. — Убирайся, предатель.
Он исчез, но Радар продолжал рычать. Я проследил за ее взглядом и увидел Петру в тени, ухмыляющуюся мне своими подпиленными зубами.
Дора часто спала в прихожей, и она прибежала на подгибающихся ногах, когда услышала мой крик. Она не поднимала газовый фонарь, который держала в руке. Она спросила, все ли со мной в порядке и регулярно ли бьется мое сердце, потому что всем медсестрам было сказано следить за любыми изменениями в его ритме. Я сказал, что да, но она все равно пощупала мой пульс и проверила последнюю припарку.
— Может быть, это были призраки?
Я указал на угол.
Дора подошла туда в своих великолепных парусиновых туфлях и подняла фонарь. Там никого не было, но мне действительно не нужно было, чтобы она показывала мне это, потому что Радар снова заснула. Дора наклонилась и поцеловала меня в щеку так хорошо, как только позволял ее изогнутый рот.
— Правильно, правильно, все правильно. А теперь спи, Чарли. Спи и лечись.
Меня также посещали живые. Кэммит и Куилли; затем Стукс, вваливающийся с таким видом, словно это место принадлежит ему. Его рассеченная щека была зашита дюжиной петляющих черных швов, что заставило меня вспомнить фильм о Франкенштейне, который я смотрел по TCM со своим отцом.
— Это оставит адский шрам, — сказал он, потирая швы. — Я никогда больше не буду красивым.
— Стукс, ты никогда не был хорошеньким.
Клаудия часто приходила, и вот однажды – примерно в то время, когда я думал, что да, я, вероятно, буду жить – Док Фрид пришел с ней. Одна из медсестер катила его в инвалидном кресле, которое, должно быть, принадлежало какому-то королю, потому что спицы колеса выглядели как чистое золото. Мой старый заклятый враг Кристофер Полли обделался бы от зависти.
Искалеченная и инфицированная нога Фрида была ампутирована, и он явно испытывал сильную боль, но у него был вид человека, который будет жить. Я был рад его видеть. Клаудия осторожно соскребла мою текущую припарку и промыла рану. Затем они склонились над ней так, что их головы почти соприкоснулись.
— Заживает, — произнес Фрид. — А ты что скажешь?
— ДА! — крикнула Клаудия. Она действительно снова могла слышать – во всяком случае, немного, – но я подумал, что в конечном итоге она может говорить этим бесцветным ревом всю оставшуюся жизнь. — РОЗОВАЯ ПЛОТЬ! НИКАКОГО ЗАПАХА, КРОМЕ ВДОВЬЕГО МХА В ПРИПАРКЕ!
— Может быть, инфекция все еще там, — сказал я. — Может быть, это зашло глубоко.
Клаудия и Фрид обменялись удивленными взглядами. Доку было слишком больно, чтобы смеяться, поэтому Клаудия сделала это за него.
— ЧТО НАТОЛКНУЛО ТЕБЯ НА ПОДОБНУЮ ГЛУПОСТЬ?
— Почему глупость?
— Болезнь может скрываться, принц Чарли, — сказал док Фрид, — но инфекция — это показуха. Она воняет и покрывается гнойничками. — Он повернулся к Клаудии. — Сколько окружающей плоти вам пришлось удалить?
— ДО ЛОКТЯ И ПОЧТИ ДО ЗАПЯСТЬЯ! ОТВРАТИТЕЛЬНАЯ ГРЕБАНАЯ КРОВЬ, КОТОРУЮ ОНА ЕМУ ДАЛА, И ЭТО ОСТАВИТ ПУСТОТУ, ГДЕ МЫШЦЫ НИКОГДА НЕ ВЕРНУТСЯ. ТВОИ ДНИ ИГР, ВЕРОЯТНО, ЗАКОНЧИЛИСЬ, ШАРЛИ.
— Но ты сможешь ковырять в носу обеими руками, — сказал Фрид, что заставило меня рассмеяться. Было приятно смеяться. С тех пор как я вернулся из Темного Колодца, у меня было много кошмаров, но смеха было в обрез.
— Вам следует лечь и позволить кому-нибудь дать вам немного обезболивающего, которое у них есть, — сказал я доку. — Маленькие листья, которые ты жуешь. Ты выглядишь хуже, чем я.
— Я исправляюсь, — сказал он. — И Чарли... Мы обязаны тебе нашими жизнями.
В этом была доля правды, но не вся правда. Например, они также были в долгу перед Снабом. Он отправился туда, куда отправляются Снабы, хотя мог бы появиться со временем (у него был способ сделать это). Персиваль, однако, был совсем другим делом. Он не пришел навестить меня сам, поэтому я попросил, чтобы его привели. Он застенчиво вошел в комнату с развевающимися занавесками, одетый в поварскую белую форму и прижимая к груди шляпу типа берета. Я предполагаю, что это была форма шеф-повара Империи.
Его поклон был глубоким, рука отдавала честь дрожащей. Он боялся взглянуть на меня, пока я не предложила ему стул и стакан холодного чая. Я поблагодарил его за все, что он сделал, и сказал ему, как я рад его видеть. Это развязало ему язык, сначала немного, а потом и сильно. Он сообщил мне новости о Лилимаре, которые никто другой не потрудился передать. Я думаю, потому что он видел это с точки зрения рабочего.
Улицы убирались, мусор и щебень убирались. Сотни людей, которые приехали в город, чтобы помочь свергнуть прогнившее правление Элдена, разъехались по своим городам и фермам, но на смену им пришли другие сотни, пришедшие исполнить свой долг перед королевой Лией, прежде чем вернуться в свои дома в таких местах, как Набережная и Деск. Для меня это звучало как проекты УПР[268], о которых я читал в школе. Мыли окна, пересаживали сады, и кто-то, разбиравшийся в сантехнике, запустил фонтаны один за другим. Мертвые, которых больше не беспокоили, были перезахоронены. Некоторые магазины были вновь открыты. За этим последует еще больше. Голос Персиваля все еще был невнятным и искаженным, иногда его было трудно понять, но я все изложу так, чтобы было понятно.
— Стекло в трех шпилях меняется с каждым днем, принц Чарли! От того уродливого темно-зеленого до синего, каким он был в старые времена! Мудрые люди, те, кто помнит, как все работало в старые времена, снова подключают троллейбусные провода. Пройдет много времени, прежде чем машины снова заработают, а эти чертовы штуковины всегда ломались даже в лучшие времена, но пользоваться ими будет приятно.
— Я не понимаю, как они могут ездить, — сказал я. — Здесь нет электричества, за исключением того маленького генератора на одном из нижних этажей дворца, который, я полагаю, принес мой друг мистер Боудич.
Персиваль выглядел озадаченным. Он не имел понятия об электричестве в моем представлении.
— Управление, — сказал я. — Откуда тележки получают энергию?
— О! — Его лицо, бугристое, но улучшающееся, прояснилось. — Ну, станции, конечно, дают энергию. Это…
И теперь это было слово, которого я не понимал. Он увидел это и сделал махающий жест одной рукой.
— Станции на реке, принц Чарли. На ручьях, если они не большие. А с моря, о, на набережной есть потрясающая станция.
Я думаю, он говорил о какой-то форме гидроэлектроэнергии. Если это так, я так и не узнал, как это было сохранено. В Эмписе было много такого, что оставалось для меня загадочным. По сравнению с тем, как это вообще могло существовать – и где – вопрос о накоплении энергии казался пустяковым. Почти бессмысленно.
Солнце взошло, солнце зашло. Люди приходили, люди уходили. Некоторые мертвы, а некоторые живы. Тот, кого я больше всего хотел увидеть – тот, кто ходил со мной к колодцу, – не приходил.
Но однажды пришла и она. Девочка-гусь, которая теперь была королевой.
Я сидел на балконе за занавесками, смотрел вниз на центральную площадь дворца и вспоминал неприятные вещи, когда белые занавески раздвинулись, и между ними появилась она. На ней было белое платье, подпоясанное на тонкой (все еще слишком тонкой) талии тонкой золотой цепочкой. На ее голове не было короны, но на одном пальце было кольцо с украшенной драгоценными камнями бабочкой на лицевой стороне. Я догадался, что это была печатка королевства, и подумал, что таскать с собой золотой головной убор было бы слишком хлопотно.
Я встал и поклонился, но, прежде чем я успел приложить руку ко лбу, она взяла ее, сжала и положила между своих грудей.
268
Управление промышленно-строительными работами общественного назначения (англ. Works Progress Administration, WPA; 1935—1943) — независимое федеральное агентство, созданное в США в 1935 году по инициативе президента США, Франклина Делано Рузвельта, и ставшее ведущей силой в системе трудоустройства миллионов безработных (в основном, неквалифицированных мужчин) при проведении Нового экономического курса. Под общественно-значимыми работами подразумевались возведение общественных зданий, прокладка автодорог, строительство стадионов, дамб, аэродромов.