— Всегда есть кто-то виноватый, — сказал папа. Что не то же самое, что обвинять.
— Ты винишь человека, который сбил маму? – спрашивал я.
Он подумал об этом. Поднес бокал к губам и выпил. Это было через шесть или восемь месяцев после смерти мамы, и он почти отказался от пива. К тому времени он уже был человеком Гилби.
— Я стараюсь этого не делать. И в основном я могу это сделать, если только не проснусь в два часа ночи, когда в постели никого, кроме меня. Тогда я виню его.
Мама спустилась с холма. Там, где заканчивался тротуар, был знак. Она прошла мимо указателя и пересекла мост. К тому времени уже стемнело и начал моросить дождь. Она зашла в магазин, и Ирина Элиадес (конечно, известная как миссис Живчик) сказала ей, что через три минуты, самое большее через пять, появится еще курица. Где-то на Пайн-стрит, недалеко от нашего дома, водопроводчик только что закончил свою последнюю работу в ту субботу и укладывал инструменты в кузов своего фургона.
Курица вышла горячей, хрустящей и золотистой. Миссис Зиппи упаковала восемь порций и дала маме еще одно крылышко, чтобы она съела его по дороге домой. Мама поблагодарила ее, расплатилась и остановилась, чтобы посмотреть на стойку с журналами. Если бы она этого не сделала, то, возможно, прошла бы весь путь по мосту – кто знает? Фургон водопроводчика, должно быть, сворачивал на Сикамор-стрит и начинал спускаться с холма длиной в милю, пока мама просматривала последний номер «Пипл».
Она положила его на место, открыла дверь и сказала миссис Зиппи через плечо:
— Спокойной ночи.
Она могла бы закричать, когда увидела, что фургон собирается ее сбить, и Бог знает, о чем она могла подумать, но это были последние слова, которые она когда-либо произносила. Она вышла. К тому времени моросил холодный и устойчивый дождь, серебристые полосы в свете единственного уличного фонаря на стороне Зип-Март моста.
Жуя куриное крылышко, моя мама вышла на стальную палубу. Фары выхватили ее из темноты и отбросили ее тень далеко позади. Водопроводчик прошел мимо знака на другой стороне, того, который гласит: «ПОВЕРХНОСТЬ МОСТА ЗАМЕРЗАЕТ ПЕРЕД ДОРОГОЙ!» ПОЖАЛУЙСТА, БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ! Смотрел ли он в зеркало заднего вида? Может быть, проверяет сообщения на его телефоне? Он сказал «нет» обоим, но когда я думаю о том, что случилось с ней той ночью, я всегда вспоминаю, как мой отец говорил, что единственный чистый несчастный случай, о котором он когда-либо слышал, — это человек, которому метеорит попал в голову.
Там было достаточно места; стальной мост был немного шире, чем деревянная версия. Проблема заключалась в стальной решетке. Он увидел мою мать на полпути через мост и нажал на тормоз не потому, что превышал скорость (по крайней мере, так он сказал), а чисто инстинктивно. Стальная поверхность начала замерзать. Грузовик с панелями занесло, и он начал заваливаться набок. Моя мать вжалась в перила моста, уронив свой маленький кусочек курицы. Грузовик с панелями проехал дальше, ударил ее, и она закружилась по рельсам, как волчок. Я не хочу думать о тех частях ее тела, которые были оторваны в том смертельном вращении, но иногда я бессилен не думать об этом. Все, что я знаю, это то, что нос грузовика с панелями в конце концов въехал в опору моста рядом с «Зип-Мартом» со стороны моста. Часть ее ушла в Маленький Румпель. Большая часть ее осталась на мостике.
Я ношу нашу фотографию в своем бумажнике. Мне было, может быть, три года, когда она была сделано. Я у нее на бедре. Одна из моих рук в ее волосах. У нее были красивые волосы.
Дерьмовое Рождество в том году. Тебе лучше поверить в это.
Я помню прием после похорон. Это было у нас дома. Мой отец был там, приветствовал людей и принимал соболезнования, а потом он ушел. Я спросил его брата, моего дядю Боба, где он.
— Ему пришлось лечь, — сказал дядя Боб. — Он был действительно измотан, Чарли. Почему бы тебе не выйти на улицу и не поиграть?»
Никогда в жизни мне так не хотелось играть, но я вышел на улицу. Я прошел мимо группы взрослых, которые вышли на улицу покурить, и услышал, как один из них сказал:
— Бедняга, пьян в стельку.
Даже тогда, глубоко скорбя по своей матери, я знал, о ком они говорили.
До смерти мамы мой отец был тем, кого я бы назвал «постоянным пьяницей». Я был всего лишь маленьким ребенком во втором классе, так что, полагаю, вы должны отнестись к этому с недоверием, но я стою на своем. Я никогда не слышал, чтобы он что-то невнятно говорил, он не спотыкался, не ходил по барам и никогда не поднимал руку на меня или мою мать. Он приходил домой со своим портфелем, и мама давала ему выпить, обычно мартини. У нее тоже был такой же мартини. Вечером, пока мы смотрели телевизор, он мог выпить пару кружек пива. Вот и все.
Все изменилось после проклятого моста. Он был пьян после похорон (в стельку), пьян на Рождество и пьян в канун Нового года (который, как я узнал позже, такие люди, как он, называют Любительским вечером). В течение недель и месяцев после того, как мы потеряли ее, он большую часть времени был пьян. В основном дома. Он по-прежнему не ходил по ночам в бары («Слишком много таких придурков, как я», — сказал он однажды), и он по-прежнему ни разу не поднял на меня руку, но выпивка вышла из-под контроля. Теперь я это знаю; тогда я просто принял это. Дети так делают. Собаки тоже.
Я обнаружил, что сам готовлю себе завтрак два раза в неделю, потом четыре, потом почти все время. Я ел «Альфа-Битс» или «Эппл Джэкс» на кухне и слышал, как он храпит в спальне – храпит огромная моторная лодка. Иногда он забывал побриться перед уходом на работу. После ужина (все чаще это был ужин на вынос) я прятала ключи от его машины. Если ему нужна была свежая бутылка, он мог спуститься в «Зиппи» и взять ее. Иногда я беспокоился о том, что он столкнется с машиной на чертовом мосту, но не слишком сильно. Я был уверен (по крайней мере, почти уверен), что оба моих родителя не могли быть уничтожены в одном и том же месте. Мой отец работал в страховой компании, и я знал, что такое актуарные таблицы: вычисление шансов.
Он был хорош в своей работе, мой отец, и он катался на коньках больше трех лет, несмотря на то, что пил. Получал ли он предупреждения на работе? Я не знаю, но, вероятно. Был ли он остановлен за неосторожное вождение, когда во второй половине дня началось пьянство? Если так, то, возможно, его отпустили с предупреждением. Сделать это, вероятно, потому, что он знал всех копов в городе. Иметь дело с копами было частью его работы.
В течение этих трех лет в нашей жизни был определенный ритм. Может быть, не очень хороший ритм, не тот, под который вы хотели бы танцевать, но на который я мог бы рассчитывать. Я возвращался домой из школы около трех. Мой отец появлялся около пяти, уже успев немного выпить (он не ходил по ночам в бары, но позже я узнал, что он был завсегдатаем таверны Даффи по дороге домой с работы). Он приносил пиццу, или тако, или китайскую еду из Джой Фан. Бывали вечера, когда он забывал, и мы заказывали … или, скорее, я бы так и сделал. А после ужина начиналась настоящая попойка. В основном джин. Другие напитки, если джин закончился. Иногда по ночам он засыпал перед телевизором. Иногда по ночам он, спотыкаясь, входил в спальню, оставляя мне свои ботинки и мятый пиджак. Время от времени я просыпался и слышал, как он плачет. Довольно ужасно слышать это посреди ночи.
Крах произошел в 2006 году. Это были летние каникулы. В десять утра у меня была игра в Лиге креветок – я сделал два хоум-рана[2] и сделал потрясающий улов. Я вернулся домой сразу после полудня и обнаружил, что мой отец уже там, сидит в своем кресле и смотрит телевизор, где старые кинозвезды устраивали дуэль на лестнице какого-то замка. Он был в трусах и потягивал белый напиток, который, как мне показалось, пах как натуральный гилбис [3]. Я спросил его, что он делает дома.
Все еще глядя на бой на мечах и почти не запинаясь, он сказал:
— Кажется, я потерял работу, Чарли. Или, если я могу процитировать Бобкэта Голдтуэйта [4], я знаю, где это находится, но это делает кто-то другой. Или скоро будет.
Я думал, что не знаю, что сказать, но слова все равно слетели с моих губ.
— Из-за твоего пьянства.
— Я собираюсь бросить, — сказал он.
Я просто указал на стакан. Потом я пошел в свою спальню, закрыл дверь и начал плакать.
Он постучал в мою дверь.
— Можно мне войти?
Я не ответил. Я не хотел, чтобы он слышал, как я рыдаю.
— Да ладно тебе, Чарли. Я вылил его в раковину.
Как будто я не знал, что остаток бутылки будет на кухонном столе. И еще один в винном шкафу. Или два. Или три.
2
Хоум-ран — ,бейсбольный термин. Это сильный дальний удар, после которого мяч летит за пределы поля и его невозможно словить. Но не за всепределы поля, а только за те пределы поля, к которым питчер стоит спиной (или хиттер стоит лицом
4
Бобкэт Голдтуэйт — американский актёр, комик, сценарист, и режиссёр, наиболее известный по роли Зеда в серии фильмов «Полицейская академия».