Вот и все. Это было именно так.
Это не мой отец разозлился из-за того, что я бросил футбол в выпускном классе, а мистер Боудич. И он был зол, как медведь.
— Ты с ума сошел? — почти закричал он. На его морщинистых щеках вспыхнул румянец. — Я имею в виду, ты что, совсем спятил? Ты станешь звездой в этой команде! Ты можешь играть в футбол в колледже, может быть, со стипендией!
— Вы никогда в жизни не видели, как я играю.
— Я читаю спортивные страницы в «Сан», какими бы дерьмовыми они ни были. В прошлом году ты выиграл этот чертов матч в Индюшачьем кубке!
— В той игре мы забили четыре тачдауна. Я сделал только по последний.
Он понизил голос.
— Я бы пришел посмотреть на ваши игры.
Это ошеломило меня и заставило замолчать. Исходящее от человека, который был добровольным затворником еще до несчастного случая, это было потрясающее предложение.
— Вы все еще можете прийти, — сказал я наконец. — Я пойду с вами. Вы покупаете хот-доги, а я -кока-колу.
— Нет, нет. Я твой босс, черт возьми, я плачу тебе зарплату, и я запрещаю это. Ты не бросишь свой последний школьный футбольный сезон из-за меня.
У меня действительно есть характер, хотя я никогда не показывал этого с ним. В тот день я так и сделал. Я думаю, было бы справедливо сказать, что я сорвался.
— Дело не в вас, дело не только в вас! Что насчет нее? — Я указал на Радар, которая подняла голову и беспокойно заскулила. — Вы собираетесь таскать ее вверх и вниз по ступенькам заднего крыльца, чтобы она могла помочиться и какать? Вы сами едва можете ходить, черт возьми!
Он выглядел потрясенным.
— Я... она может сделать это в доме … Я отложу бумаги...
— Вы же знаете, ей бы это не понравилось. Может быть, она просто собака, но у нее есть свое достоинство. И если это ее последнее лето, ее последняя осень... — Я почувствовала, как подступают слезы, и вы подумаете, что это абсурдно, только если у вас никогда не было собаки, которую вы любили. … Я не хочу быть на тренировочном поле и бить гребаную чирлидершу[91], когда она проходит мимо! Я пойду в школу, я должен это сделать, но все остальное время я хочу быть здесь. И если вас это не устраивает увольте меня.
Он молчал, сложив руки на груди. Когда он снова посмотрел на меня, его губы были сжаты так плотно, что их почти не было, и на мгновение я подумала, что он собирается именно уволить меня. Затем он сказал:
— Как ты думаешь, приехал бы ветеринар на дом и, возможно, проигнорировал тот факт, что моя собака не зарегистрирована? Сколько ему нужно заплатить?
Я выдохнула.
— Почему бы мне не попытаться это выяснить?
Я нашел не ветеринара, а помощницу ветеринара, мать-одиночку с тремя детьми. Нас познакомил Энди Чен, который знал ее. Она пришла, осмотрела Радара и дала мистеру Боудичу какие-то таблетки, которые, по ее словам, были экспериментальными, но гораздо лучше, чем карпрофен. Сильнее.
— Я хочу внести ясность, — сказала она нам. — Они улучшат ее самочувствие, но они также, вероятно, сократят ее жизнь -. Она сделала паузу. — Конечно, сократят. Не приходите ко мне, когда она умрет, и не говорите, что я вас не предупреждала.
— Как долго они будут помогать? — спросил я.
— Они могут вообще не помочь. Я же говорила тебе, они экспериментальные. Они у меня есть только потому, что остались после того, как доктор Петри закончил клинические испытания. За что ему хорошо заплатили, я могла бы добавить – это не то, что видеть их действие. Если они действительно помогут, состояние Радар может значительно улучшиться на месяц. Может быть, на два ли даже три. Она точно не будет снова чувствовать себя щенком, но ей станет лучше. Потом однажды... — Она пожала плечами, присела на корточки и погладила тощий бок Радар. Радар хлопнула хвостом. — А потом в один прекрасный день она уйдет. Если она все еще будет здесь на Хэллоуин, я бы очень удивилась.
Я не знал, что сказать, но мистер Боудич сказал, а Радар была его собакой.
— Достаточно хорошо. — Затем он добавил то, чего я тогда не понял, но понимаю сейчас: -Достаточно долго. Может быть.
Когда женщина ушла (двести долларов за добро), мистер Боудич подошел на костылях и погладил свою собаку. Когда он снова посмотрел на меня, на его лице была маленькая кривая улыбка.
— Никто из властей не собирается арестовывать нас за незаконную торговлю собачьими лекарствами, не так ли?
— Сомневаюсь, — сказал я. Было бы гораздо больше проблем с золотом, если бы кто-нибудь узнал об этом. — Рад, что вы приняли решение. Я бы не смог.
— Выбор Хобсона[92]. — Он все еще гладил Радара, длинными движениями руки от затылка к хвосту. — В конце концов, мне кажется, что один или два хороших месяца лучше, чем шесть плохих. Если, конечно, это вообще сработает.
Это действительно сработало. Радар снова начала есть всю свою похлебку, и она могла подняться по ступенькам крыльца (иногда с небольшой помощью с моей стороны). Лучше всего то, что она была хороша для нескольких игр в погоню за обезьяной и заставляла ее пищать по ночам. Тем не менее, я никогда не ожидал, что она переживет мистера Боудича, но она пережила.
Затем последовало то, что поэты и музыканты называют кодой. Состояние Радар продолжало... ну, не улучшаться, я не мог бы это так назвать, но она стала больше походить на собаку, которую я встретил в тот день, когда мистер Боудич упал с лестницы (хотя по утрам она все еще с трудом поднималась со своего коврика и подходила к миске с едой). Мистеру Боудичу действительно стало лучше. Он сократил потребление окситоцина и сменил единственный костыль, которым пользовался с августа, на трость, которую нашел в углу подвала. Там, внизу, он снова работал над своей головоломкой. Я ходил в школу, я проводил время со своим отцом, я проводил еще больше времени на Сикамор-стрит, 1. Футбольная команда «Ежи» начала сезон со счетом 0:3, и мои бывшие товарищи по команде перестали со мной разговаривать. Это был облом, но у меня было слишком много забот, чтобы расстраиваться. О, и несколько раз – обычно, когда мистер Боудич дремал на раскладном диване, который он все еще использовал, чтобы быть поближе к Радар, — я открывал сейф и опускал руки в это ведро с золотом. Ощущая его всегда удивительную тяжесть и позволяя гранулам маленькими ручейками просачиваться сквозь пальцы. В те моменты я вспоминал, как мистер Боудич говорил о очаровании золота. Можно сказать, я размышлял над этим. Мелисса Уилкокс теперь приходила только два раза в неделю и восхищалась успехами мистера Боудича. Она сказала ему, что доктор Паттерсон, онколог, хотел его видеть, но мистер Боудич отказался, сказав, что чувствует себя хорошо. Я поверил ему на слово не потому, что верил ему, а потому, что хотел этого. Теперь я знаю, что не только пациенты впадают в отрицание.
Спокойное время. Кода. Затем все произошло почти сразу, и ничего хорошего из этого не было.
Перед обедом у меня было свободное время, и я обычно проводил его в библиотеке, где мог сделать домашнее задание или почитать одну из интересных книг мистера Боудича в мягкой обложке. В тот поздний сентябрьский день я был глубоко погружен в «Название игры — смерть» Дэна Дж. Марлоу[93], которое было великолепно кровавым. Без четверти двенадцать я решил приберечь кульминацию для вечернего запоя и схватил наугад газету. В библиотеке есть компьютеры, но все газеты платные. Кроме того, мне понравилась идея читать новости в настоящей газете; это было очаровательно ретро.
Я мог бы выбрать «Нью-Йорк таймс» или «Чикаго Трибюн» и полностью пропустить статью, но газета на вершине стопки была «Элджин Дейли Геральд», и я взял именно ее. Главные статьи на первой полосе были о том, что Обама хочет начать военную операцию в Сирии, и о массовой стрельбе в Вашингтоне, в результате которой погибло тринадцать человек. Я просмотрел их, посмотрел на часы – до обеда оставалось десять минут – и пролистал страницы по пути к комиксам. Я никогда не заходил так далеко. Меня остановила статья на второй странице раздела Местных новостей. И я почувствовал холод.
Давний житель Стантонвилля и бизнесмен был найден мертвым в своем магазине «Превосходные ювелиры» прошлой ночью. Полиция отреагировала на телефонный звонок, в котором сообщалось, что дверь в магазин была открыта, хотя на ней висела табличка «Закрыто». Офицер Джеймс Котцивинкл нашел Вильгельма Генриха в задней комнате, дверь которой также была открыта. Когда его спросили, было ли мотивом ограбления, начальник полиции Стантонвилля Уильям Ярдли сказал: «Хотя это преступление все еще расследуется, это, по-видимому, несложно». Когда его спросили, слышал ли кто-нибудь звуки борьбы или, возможно, выстрелы, ни шеф Ярдли, ни детектив Израэль Батчер из полиции штата Иллинойс не дали никаких комментариев, кроме как сказать, что большинство помещений в западном конце главной улицы Стантонвилля пустовали с момента появления торгового центра за городом. «Превосходные ювелиры» были заметным исключением. Ярдли и Батчер пообещали «быстрое разрешение этого дела».
92
Выбор Хобсона (англ. Hobson's choice) — свободный выбор, при котором предлагается выбрать только один предмет. Так как от предложенного можно отказаться, то выбор стоит между тем, чтобы взять предмет и тем, чтобы отказаться от него. Считается, что возникновение выражения связано с Томасом Хобсоном (1544 — 1631), владельцем конюшни в Кембридже, который предлагал клиентам выбрать лошадь из стойла ближнего ко входу, или не брать лошадь вообще.