Когда я вернулся в номер 1, мистер Боудич все еще спал. Он выглядел немного лучше, но его дыхание было хриплым. Это было дыхание, которое я услышал, когда нашел его на полпути к крыльцу со сломанной ногой. Мне это не понравилось.
К вечеру хрип в дыхании исчез. Я приготовила попкорн, разогрев его по старинке на плите хотпоинт. Мы съели его, пока смотрели «Худ»[98] на моем ноутбуке. Это был выбор мистера Боудича, я никогда о нем не слышал, но он был довольно хорош. Я даже не возражал, что он был не цветным. В какой-то момент мистер Боудич попросил меня остановить фильм, пока камера крупным планом смотрит на Пола Ньюмана. — Он был самым красивым мужчиной на свете, Чарли? Что ты об этом думаешь?
Я сказал, что он может быть прав.
Я остался в субботу на ночь. В воскресенье мистеру Боудичу стало еще лучше, и мы с отцом отправились на рыбалку у плотины Саут-Элджин. Мы ничего не поймали, но было приятно побыть с ним под мягким сентябрьским солнцем.
— Ты ужасно тихий, Чарли, — сказал он на обратном пути. — У тебя что-нибудь на уме?
— Просто старый пес, — сказал я. Это было в основном – но не полностью – ложью.
— Приведи ее сегодня днем, — сказал папа, и я попытался, но Радар все равно не отходила от мистера Боудича.
— Иди сегодня спать домой, — сказал мистер Боудич. — Со мной и старушкой все будет в порядке.
— У вас хриплый голос. Надеюсь, вы не заболеете чем-нибудь.
— Да нет. Просто болтали почти весь чертов день.
— С кем?
— Сам с собой, можешь идти, Чарли.
— Хорошо, но позвоните, если я вам понадоблюсь.
— Да, да.
— Пообещайте.
— Я обещаю, ради всего Святого. А теперь убирайся!
В воскресенье Радар не смогла подняться по ступенькам заднего крыльца после утренних дел, и она съела только половину своей еды. В тот вечер она не съела ничего вообще.
— Вероятно, ей просто нужно отдохнуть, — сказал мистер Боудич, но в его голосе звучало сомнение. — Удвой дозу этих новых таблеток.
— Вы уверены? – спросил я.
Он одарил меня мрачной улыбкой.
— Что может повредить в данный момент?
В ту ночь я спал дома, а в понедельник Радар стало немного лучше. Но мистер Боудич тоже заплатил свою цену за субботу. Он снова использовал свои костыли, чтобы ходить туда-сюда из ванной. Я хотел не пойти в школу и остаться с ним, но он запретил это. В ту ночь он тоже выглядел лучше. Сказал, что он приходит в норму. Я поверил ему.
Он меня одурачил.
Во вторник утром, в десять часов, я был на уроке углубленного изучения химии. Нас разделили на группы по четыре человека, одели в резиновые фартуки и перчатки, и мы определяли температуру кипения ацетона. В комнате было тихо, если не считать бормочущих голосов, поэтому звук моего мобильного телефона, когда он зазвонил в моем заднем кармане, был очень громким. Мистер Экерли посмотрел на меня с неодобрением.
— Сколько раз я говорил вам, дети, чтобы вы выключали...
Я достал телефон из кармана и увидел — БОУДИЧ. Я сбросил перчатки и ответил на звонок, выходя из комнаты, игнорируя все, что говорил Экерли. Голос мистера Боудича звучал напряженно, но спокойно.
— Кажется, у меня сердечный приступ, Чарли. На самом деле я в этом не сомневаюсь.
— Вы звонили...
— Я позвал тебя, так что молчи и слушай. Там есть адвокат. Леон Брэддок, в Элджине. Там есть бумажник. Под кроватью. Все остальное, что тебе нужно, тоже находится под кроватью. Ты это понимаешь? Под кроватью. Позаботься о Радар, и когда ты все узнаешь, реши... — Он ахнул. — Черт, как это больно! Как чугун в кузнице! Когда ты все узнаешь, реши, что ты хочешь с ней сделать.
Вот и все. Он отключился.
Дверь в химический кабинет открылась, когда я звонил в 911. Мистер Экерли вышел и спросил меня, какого черта я, по-моему, делаю. Я отмахнулся от него. Оператор службы 911 спросил меня, в чем проблема. Поскольку мистер Экерли стоял там с приоткрытым ртом, я ей сказал и назвал адрес. Я развязала фартук и позволила ему упасть на пол. Затем я побежал к двери.
Это была, наверное, самая быстрая поездка на велосипеде в моей жизни, когда я стоял на педалях и рассекал улицы, не глядя. Раздался гудок, завизжали шины, и кто-то крикнул:
— Смотри, куда едешь, тупое дерьмо!
Каким бы быстрым я ни был, ребята из скорой помощи опередили меня. Когда я свернул за угол Пайн и Сикамор, поставив одну ногу и волоча ее по тротуару, чтобы не размазаться, машина скорой помощи как раз отъезжала с мигающими огнями и воющей сиреной. Я обошел дом сзади. Прежде чем я успел открыть кухонную дверь, Радар влетела в собачью дверь и нависла надо мной. Я опустился на колени, чтобы не дать ей подняться на больные задние ноги. Она скулила, тявкала и лизала меня в лицо. Мне стало понятно, что она не знала, что случилось что-то плохое.
Мы вошли внутрь. Чашка кофе была пролита на кухонный стол, а стул, на котором он всегда сидел (забавно, как мы выбираем себе места и придерживаемся их), был опрокинут. Плита все еще была включена, старомодная кофеварка была слишком горячей, чтобы к ней можно было прикоснуться, и пахла горелым. Пахнет, можно сказать, химическим экспериментом. Я выключил конфорку и с помощью прихватки переставила перколятор[99] на холодную конфорку. Все это время Радар не отходила от меня ни на шаг, прислонившись плечом к моей ноге и потирая голову о мое колено.
На полу у входа в гостиную лежал календарь. Нетрудно было представить, что произошло. Мистер Боудич пьет кофе за кухонным столом, кофеварка остается горячей на плите для второй чашки. Молоток ударяет его в грудь. Он проливает свой кофе. Его стационарный телефон находится в гостиной. Он встает и идет туда, опрокидывая свой стул, один раз пошатываясь и срывая календарь со стены, когда он опирается на стену.
Ретро-телефон лежал на кровати. Там также была обертка с надписью «Папаверин»[100], который, как я предположил, ему ввели перед транспортировкой. Я сидел на смятом раскладном диване, поглаживая Радар и почесывая ее за ушами, что, казалось, всегда успокаивало ее.
— С ним все будет в порядке, девочка. Подожди и увидишь, с ним все будет в порядке.
Но на случай, что бы там не было, я заглянул под кровать. Где, по словам мистера Боудича, я найду все, что мне нужно. На поясе, украшенном шипами, висел пистолет в кобуре. Там была его связка ключей и бумажник, которого я никогда раньше не видел. И там был старомодный кассетный магнитофон, который я уже видел, стоявший на одном из пластиковых ящиков из-под молока за занавеской в кладовой на третьем этаже. Я заглянул в окошко магнитофона и увидел, что в аппарате есть кассета «Radio Shack». Либо он что-то слушал, либо что-то записывал. Я бы поставил на запись.
Я положил связку ключей в один карман, а бумажник — в другой. Я бы положил бумажник в свой рюкзак, но он все еще был в школе. Я отнес остальные вещи наверх и положил их в сейф. Прежде чем закрыть дверь и набрать комбинацию, я опустился на одно колено и погрузил руки по запястья в эти золотые шарики. Просеивая их сквозь пальцы, я задавался вопросом, что с ними будет, если мистер Боудич умрет.
Радар скулила и лаяла у подножия лестницы. Я спустился вниз, сел на диван и позвонил отцу. Я рассказал ему, что произошло. Папа спросил, как у него дела.
— Я не знаю. Я его не видел. Я сейчас еду в больницу.
На полпути через чертов мост зазвонил мой телефон. Я заехал на парковку «Зип Март» и ответил на звонок. Это была Мелисса Уилкокс. Она плакала.
— Он умер по дороге в больницу, Чарли. Они пытались реанимировать его, они перепробовали все, но инфаркт был слишком тяжелым. Мне жаль, мне так жаль.
Я сказал, что мне тоже. Я посмотрел на витрину магазина «Зип Март». Вывеска там была та же: тарелка с горкой жареного цыпленка, ЛУЧШЕГО В СТРАНЕ. Навернулись слезы, и слова расплылись. Миссис Живчик увидела меня и вышла.
— Все в порядке, Чолли?
— Нет, — сказал я. — Не совсем.
Сейчас не было смысла ехать в больницу. Я прокрутил педали обратно через мост, а затем повел свой велосипед вверх по Сикамор-стрит-Хилл. Я был слишком измотан, чтобы ехать верхом, особенно на таком крутом склоне. Я остановился возле нашего дома, но этот дом был пуст и будет пуст до тех пор, пока мой отец не вернется домой. Между тем, была собака, которая нуждалась во мне. Я догадался, что теперь она действительно моя собака.
98
«Худ» — американский вестерн 1963 года режиссера Мартина Ритта с Полом Ньюманом, Мелвином Дугласом, Брэндоном Девайлдом и Патрисией Нил в главных ролях.
99
Кофейный перколятор — вид кофеварки, в которой горячая вода многократно, по замкнутому циклу, проходит через отделение с молотым кофе.
100
Папавери́н — опиумный алкалоид, производное изохинолина, лекарственное средство спазмолитического и гипотензивного действия.