Когда я вернулся в дом мистера Боудича, я провела некоторое время, гладя Радар. Я плакал, пока делал это, отчасти от шока, но также и потому, что все это тонуло: там, где у меня был друг, было лежбище. Поглаживание успокоило Радар, и, наверное, так же подействовало и на меня, потому что я начал думать. Я перезвонил Мелиссе и спросил, будет ли вскрытие. Она сказала мне, что нет, потому что он не умер без присмотра, и причина смерти ясна.
— Коронер выпишет свидетельство о смерти, но ему понадобится удостоверение личности. У вас случайно нет его бумажника?
Ну, у меня был бумажник. Не тот самый, что у мистера Боудича в заднем кармане, тот был коричневым, а тот, что я нашел под кроватью, был черным, но я не сказал об этом Мелиссе. Я просто сказал, что он у меня есть. Она сказала, что спешить некуда, мы все знаем, кто он такой.
Я уже начал задумываться об этом.
Я погуглил номер Леона Брэддока и позвонил ему. Разговор был коротким. Брэддок сказал, что все дела мистера Боудича в порядке, потому что он не ожидал, что проживет долго.
— Он сказал, что не собирается покупать никаких зеленых бананов[101]. Я подумал, что это было очаровательно.
Рак, подумал я. Вот почему он привел свои дела в порядок, именно этого он и ожидал, а не сердечного приступа.
— Он приходил к вам в офис? – спросил я.
— Да. Недавно в этом месяце.
Другими словами, когда я учился в школе. И он ничего мне об этом не сказал.
— Бьюсь об заклад, он взял «Юб»[102].
— Прошу прощения?
— Ничего. Мелисса – его физиотерапевт – говорит, что кому-то, я полагаю, коронеру, нужно предъявить удостоверение личности для получения свидетельства о смерти.
— Да, да, просто формальность. Если вы отнесете его на стойку регистрации больницы, они сделают ксерокопию. Водительские права, если они у него все еще есть – думаю, подойдет даже просроченные. Что-нибудь с фото. Не спешите, они передадут тело в похоронное бюро без него. Я полагаю, вы не имеете ни малейшего представления, какое похоронное бюро...
— Кросленд, — сказал я. Это было тоже самое бюро, которое организовывало похороны моей матери. — Прямо здесь, в «Сентри».
— Очень хорошо, очень хорошо. Я позабочусь о расходах. Он оставил деньги на депозитном счете именно на такой печальный случай. Пожалуйста, скажите мне, каковы условия, возможно, ваши родители смогут позаботиться об этом. Я хочу увидеться с вами позже, мистер Рид
— Я? Почему?
— Я скажу вам, когда увижу вас. Я думаю, это будет хороший разговор.
Я собрал еду, тарелку и лекарства Радар. Я ни за что не собирался оставлять ее в этом доме, где она будет ждать возвращения своего хозяина, куда бы он ни ушел. Я пристегнул ее поводок к ошейнику и повел вниз по склону. Она шла медленно, но уверенно и без проблем поднялась по ступенькам нашего крыльца. Теперь она знала это место и сразу же направилась к своей миске с водой. Потом она легла на свой коврик и заснула.
Папа вернулся домой вскоре после полудня. Я не знаю, что он увидел на моем лице, но он бросил один взгляд и заключил меня в крепкие объятия. Я снова заплакал, на этот раз по-настоящему. Он обхватил ладонями мой затылок и покачал меня, как будто я все еще был маленьким мальчиком, и это заставило меня плакать еще сильнее.
Когда я выплакался, он спросил, не голоден ли я. Я сказал, что да, и он приготовил яичницу-болтунью из полудюжины яиц, бросив туда пригоршни лука и перца. Мы поели, и я рассказал ему, что произошло, но было много такого, о чем я ему не сказал – револьвер, шум в сарае, ведро с золотом в сейфе. Связку ключей я ему тоже не показывал. Я думал, что скоро все расскажу, и папа, вероятно, устроит мне ад за то, что я молчу, но я собирался держать все это безумие при себе, пока не прослушаю ту кассету.
Я действительно показал ему бумажник. В бумажнике лежали пятидолларовые купюры, каких я никогда раньше не видел. Папа сказал, что это серебряные сертификаты, не такие уж редкие, но такие же ретро, как телевизор мистера Боудича и плита хотпоинт. Также было три документа, удостоверяющих личность: карточка социального страхования, выданная на имя Говарда А. Боудича, ламинированная карточка, подтверждающая, что Говард А. Боудич является членом Американской ассоциации лесорубов, и водительские права.
Я зачарованно смотрел на фотографию на карточке ассоциации лесорубов. На нем мистер Боудич выглядел лет на тридцать пять, наверняка не старше сорока. У него была пышная копна ярко-рыжих волос, зачесанных назад от лба без морщин аккуратными волнами, и на его лице была дерзкая ухмылка, которой я никогда не видел. Улыбки, да, и даже пара ухмылок, но ничего такого беззаботного. На нем была фланелевая рубашка в клетку, и он определенно выглядел как парень, похожий на вудси[103].
Простой дровосек, сказал он мне не так давно. В сказках их полно.
— Это очень, очень классно, — сказал мой папа.
Я поднял глаза от карточки, которую держал в руках.
— Что?
— Это.
Он передал мне водительские права, в которых было указано, что мистеру Боудичу около шестидесяти лет. У него все еще было много рыжих волос, но они поредели и вели проигрышную битву с белыми. Лицензия действовала до 1996 года, если верить тому, что было напечатано под его именем, но мы знали лучше. Папа проверил в Интернете. У мистера Боудича была машина (где-то), но у него никогда не было действительных водительских прав штата Иллинойс... что и предполагалось. Я предположил, что мистер Хайнрих мог знать кого-то, кто мог сделать поддельные документы.
— Почему? – спросил я. — С чего бы ему это делать?
— Может быть, по многим причинам, но я думаю, он должен был знать, что действительное свидетельство о смерти не может быть выдано без хотя бы какой-то идентификации. — Папа покачал головой, но не с раздражением, а с восхищением. — Это, Чарли, была страховка на погребение.
— И что нам с этим делать?
— Смирись с этим. Я уверен, у него были секреты, но я не думаю, что он когда-либо грабил банки в Арканзасе или стрелял в баре в Нэшвилле. Он был добр к тебе и к своей собаке, и для меня этого достаточно. Я считаю, что он должен быть похоронен вместе со своими маленькими секретами, если только их не знает его адвокат. Или ты думаешь по-другому?
— Я не знаю.
Я думал о том, что у него были секреты, да, но не маленькие. Если только вы не считали состояние в золоте небольшим секретом. И в его сарае что-то было. Или было, пока он не выстрелил в него.
Говард Эдриан Боудич был похоронен два дня спустя, в четверг, двадцать шестого сентября 2013 года. Служба состоялась в похоронном бюро Кросленда, и он был похоронен на кладбище Сентри-Рест, месте последнего упокоения моей матери. Преподобная Элис Паркер провела несектантскую службу по просьбе моего отца – она также служила на службе моей матери. Преподобная Элис была краткой, но даже в этом случае у меня было достаточно времени, чтобы подумать. Кое-что из этого было связано с золотом, но больше всего — с сараем. Он что-то там подстрелил, и волнение убило его. Это заняло немного времени, но я был уверен, что понял это.
На панихиде в похоронном бюро и на кладбище присутствовали Джордж Рид, Чарльз Рид, Мелисса Уилкокс, миссис Алтея Ричленд, адвокат по имени Леон Брэддок и Радар, которая проспала всю панихиду и подала голос только один раз, у могилы: она завыла, когда гроб опускали в землю. Я уверен, что это звучит одновременно сентиментально и невероятно. Все, что я могу сказать, это то, что это произошло.
Мелисса обняла меня и поцеловала в щеку. Она сказала мне позвонить ей, если я захочу поговорить, и я сказал, что позвоню.
Я вернулся на стоянку с папой и адвокатом. Радар медленно шла рядом со мной. «Линкольн» Брэддока был припаркован рядом с нашим скромным «Шевроле Каприз». Неподалеку стояла скамейка в тени дуба, листья которого отливали золотом.
— Может быть, мы могли бы посидеть здесь несколько минут? — спросил Брэддок. — Я должен сказать вам кое-что очень важное.
— Подождите, — сказал я, продолжая идти. Я не сводил глаз с миссис Ричленд, которая повернулась и выглядела так же, как всегда на Сикамор-стрит, подняв руку, чтобы прикрыть глаза. Когда она увидела, что мы направляемся к машинам – или сделали вид, что направляемся, – она села в свою и уехала.
— Теперь мы можем сесть, — сказал я.
— Я так понимаю, эта дама из любопытных, — сказал Брэддок. — Она его знала?
— Нет, но мистер Боудич сказал, что она была любопытной, и он был прав.
Мы сели на скамейку. Мистер Брэддок водрузил свой портфель на колени и открыл его.
— Я сказал, что у нас будет хороший разговор, и я верю, что вы согласитесь, когда услышите то, что я должен вам сказать.