Я нажал кнопку «Стоп» и какое-то время просто сидел. Он был сумасшедшим, должно быть, хотя никогда не казался сумасшедшим. Он был в сознании даже в конце, когда позвонил мне и сказал, что у него сердечный приступ. В этом сарае действительно было что–то – или было когда-то, — это было несомненно. Я слышал это, Радар слышала это, и мистер Боудич пошел туда и убил это. Но сто двадцать лет? Вряд ли кто-то прожил так долго, может быть, один из десяти миллионов, и никто не возвращался в сорок лет, выдавая себя за собственного сына. Подобные вещи случались только в выдуманных историях.
— Сказки, – сказал я, и я был так взвинчен – так напуган, — что звук моего собственного голоса заставил меня подпрыгнуть.
Поверь мне, Чарли. Я завишу от тебя.
Я встал, чувствуя себя почти так, как будто я был вне себя. Я не знаю, как описать это лучше, чем так. Я поднялся наверх, открыл сейф и достал револьвер 45-го калибра мистера Боудича. Он все еще был в кобуре, а кобура все еще висела на поясе кончо[114]. Я застегнул его у себя на поясе и завязал завязки выше колена. Делая это, я внутри себя чувствовал себя абсурдно, как маленький ребенок, играющий в ковбоя. Я чувствовал вес револьвера, и знал, что он полностью заряжен.
Фонарик был хороший, длинноствольный, вмещающий шесть D-батареек [115]. Я включил его один раз, чтобы убедиться, что он работает, затем вышел и пересек лужайку за домом к сараю. «Скоро придется снова косить», — подумал я. Мое сердце билось сильно и быстро. День был не особенно теплый, но я чувствовал, как пот стекает по моим щекам и шее.
Я достал связку ключей из кармана и уронил ее. Я наклонился, чтобы поднять ее, и ударился головой о дверь сарая. Я схватила кольцо и стала перебирать ключи. У одного из них была круглая голова с выгравированным на ней шрифтом словом «Студебеккер». Те, что открывали переднюю и заднюю двери дома, который я знал. Другой был маленьким, возможно, для открытия сейфа, может быть, даже банковского сейфа. И там был йельский ключ от большого серебряного йельского замка на двери сарая. Я воткнул его в основание замка, затем постучал в дверь кулаком.
— Эй! — закричал я... но это был тихий крик. Последнее, чего я хотел, так это чтобы миссис Ричленд услышала.
— Эй, если ты там, вернись! Я вооружен!
Там ничего не было, но я все еще стоял перед закрытой дверью с фонариком в руке, парализованный страхом. От чего? Неизвестность, которая является самой страшной вещью на свете.
Дерьмо или мерзавец, Чарли, я представил, как это говорит мистер Боудич.
Я заставил себя повернуть ключ. Рычаг замка выскочил вверх. Я вынул его, повернул засов и повесил на него замок. Ветерок взъерошил мои волосы. Я открыл дверь. Петли заскрипели. Внутри было темно. Свет внешнего мира, казалось, проникал внутрь и просто падал замертво. На пленке он сказал, что там был свет, хотя, конечно, к сараю не вела линия электропередачи. Я посветил фонариком на правую сторону двери и увидел выключатель. Я перевернул его, и загорелись две лампочки на батарейках, по одной высоко с каждой стороны. Это было похоже на аварийное освещение на случай отключения электричества в школе или кинотеатре. Они издавали низкий гудящий звук.
Пол был выложен деревянными досками. В дальнем левом углу были уложены в ряд три доски, концы которых были скреплены шлакоблоками. Я повернул фонарик вправо и увидел нечто настолько ужасное и неожиданное, что на мгновение не смог этого осознать. Я хотел повернуться и убежать, но не мог пошевелиться. Часть меня думала (насколько какая-либо часть меня могла думать в те первые несколько секунд), что это была жуткая шутка, существо из фильма ужасов, сделанное из латекса и проволоки. Я мог видеть единственную монетку света там, где пуля прошла сквозь стену после того, как прошла сквозь то, на что я смотрел.
Это было какое-то насекомое, но почти такое же большое, как взрослая кошка. Оно было мертво, и его многочисленные ноги торчали вверх. Они были согнуты посередине, как колени, и поросли жесткими волосками. Черный глаз смотрел невидящим взглядом. Одна из пуль мистера Боудича попала ему в живот, и его бледные непостижимые внутренности лежали вокруг разорванного живота, как странный пудинг. Тонкий туман поднимался от этих внутренностей, и когда очередной порыв ветра проскользнул мимо меня (все еще застывшего в дверном проеме, моя рука, казалось, была приварена к выключателю), еще больше тумана начало подниматься от головы твари и из мест, которые не закрывала броня на ее спине. Вытаращенный глаз провалился внутрь, оставив пустую глазницу, которая, казалось, пристально смотрела на меня. Я тихонько вскрикнул, думая, что он возвращается к жизни. Но нет. Он был мертв, насколько это вообще возможно. Он разлагался, и свежий воздух ускорял этот процесс.
Я заставил себя войти внутрь с фонариком в левой руке, направленным на тушу мертвого жука. Пистолет был у меня в правой руке. Я даже не помнил, как достал его.
Когда у тебя будет шафти, как говорили британцы.
Я догадался, что это означало, когда я посмотрел. Мне не хотелось отходить от двери, но я заставила себя это сделать. Я сделал это, потому что это означало иметь шафти. Внутри меня что-то бормотало от ужаса, изумления и неверия. Я двинулся к доскам с кубиками на них. По дороге моя нога задела что-то, и когда я посветил на это фонариком, я вскрикнул от отвращения. Это была нога насекомого, или то, что от нее осталось; я мог определить это по волоскам на ней и по сгибу колена. Я ударил его несильно, и на мне были кроссовки, но она разломился надвое. Я подумал, что это часть того, что я слышал раньше. Он умер здесь, и это было все, что осталось.
Эй, Чарли, сделай шаг! Я представила, как мой отец говорит, протягивая мне жареную куриную ножку. Это лучшее в стране!
Меня начало тошнить, и я зажал рот тыльной стороной ладони, пока позывы к рвоте не прошли. Если бы мертвый жук сильно вонял, я уверен, что не смог бы сдержаться, но, похоже, у него был слабый запах, возможно, потому что разложение продвинулось дальше этой точки.
Доски и шлакоблоки прикрывали дыру в полу около пяти футов в поперечнике. Сначала я подумал, что это колодец, оставшийся со времен, когда еще не было городской воды, но, когда я посветил фонариком между двумя досками, я увидел короткие каменные ступеньки, спиралью спускающиеся в шахту. Послышались шуршащие звуки и низкое чириканье глубоко в темноте. Едва уловимое движение, от которого я застыла на месте. Еще жуки... и не мертвые. Они отступали от моего света, и вдруг мне показалось, что я знаю, кто они такое: тараканы. Они были гигантских размеров, но делали то, что всегда делали тараканы, когда на них светили фонариком: убегали изо всех сил.
Мистер Боудич закрыл дыру, которая вела вниз, одному Богу известно, куда (или во что), но либо он плохо справился с работой – что было на него не похоже, – либо насекомым удалось отодвинуть одну или несколько досок в сторону в течение длительного периода времени. Например, с 1920 года? Мой отец рассмеялся бы, но мой отец никогда не видел мертвого таракана размером с кота.
Я встал на колено и посветил фонариком между досками. Если и были еще большие тараканы, то они исчезли. Там были только эти ступеньки, по спирали спускающиеся все ниже и ниже. Тогда мне пришла в голову мысль, сначала странная, а потом и вовсе не странная. Я смотрел версию «Бобового стебля Джека» мистера Боудича. Он шел вниз, а не вверх, но на другом конце было золото.
Я был уверен в этом.
Я медленно попятился, выключил освещение на батарейках и в последний раз осветил фонариком ужасную штуковину, лежащую у стены. Теперь от него поднималось больше пара, и стоял запах, похожий на кислую мяту. Свежий воздух действительно оказал на него большое влияние.
Я закрыл дверь, защелкнул замок и вернулся в дом. Я вернул фонарик в шкаф и положил револьвер обратно в сейф. Я посмотрел на ведерко с золотыми гранулами, но не почувствовал никакого желания совать в него руки, по крайней мере сегодня. Что, если я дотянулся до самого дна и нащупал сегмент волосатой лапки насекомого?
Я добрался до лестницы, прежде чем у меня подкосились ноги, и мне пришлось ухватиться за стойку перил, чтобы не упасть. Я сел наверху, дрожа всем телом. Через минуту или две я смог взять себя в руки и спуститься вниз, держась за перила так, что это напомнило мне мистера Боудича. Я тяжело опустился за кухонный стол и посмотрел на магнитофон. Часть меня хотела извлечь кассету, разорвать ее на длинные коричневые ленты и выбросить в мусорное ведро. Но я этого не сделал. Не смог.
114
Кончо — форма украшений изготавливаемых из металла или монет и использующаяся в качестве аксессуаров при изготовлении изделий из кожи.
115
Эта батарейка стала одной из первых в ряду 1,5-вольтовых элементов, пользующихся популярностью по сегодняшний день.