Я съел все, кроме кольца сала и хрящей, потом съел и их тоже. Хейми тем временем откусил несколько кусочков стейка, а затем улегся на свой тюфяк, держа его на костлявом колене. Он смотрел на него с озадаченным выражением лица, как будто удивляясь, зачем он ему нужен. Он заметил, что я смотрю, и протянул кусок мне.
— Ты хочешь этого? Эта еда не нравится мне, и я не люблю такую еду. Раньше, когда я работал на лесопилке, я выбирал лучшие куски еды до того, как съел те грибы. Съешь не тот сорт, и они поджарят тебе кишки. Вот это и случилось со мной.
Я хотел этот кусок, мой желудок все еще урчал, но у меня осталось достаточно самообладания, чтобы спросить, уверен ли он. Он сказал, что да. Я забрал мясо быстро на случай, если он передумает.
Перси остановился возле нашей камеры. Он указал на меня одной из своих расплавленных рук.
— Черт возьми, ооо, эээ, ооо.
— Я не понимаю, — сказал я с набитым в основном сырым стейком ртом, но Перси просто снова начал пятиться, пока не оказался за дверью. Он еще раз позвонил в колокольчик, затем щелкнул затворами: один, два, три и четыре.
— Он сказал, что Келлин хочет тебя видеть, — сказал Хейми. — Я не удивлен. Ты цел, но ты не такой, как мы. Даже твой акцент не... — Он замолчал, и его глаза расширились, когда его осенила какая-то идея. — Скажи ему, что ты из Уллума! Это сработает! Далеко к северу от Цитадели!
— Что такое Уллум? — спросил я.
— Религиозные секты! Они звучат не так, как другие! Скажи им, что ты уклонился от яда!
— Я не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь.
— Хейми, не говори того, чего не знаешь! — крикнул кто-то. — Ты вунатик!
— Заткнись, Тупица! — воскликнул Хейми. — Этот парнишка собирается меня разозлить!
На другом конце коридора Эй встал и ухватился за прутья блестящими от жира пальцами. Он улыбался.
— Может, ты и не сумасшедший, но никто не собирается защищать тебя, Хейми. Ни для кого из нас нет защиты.
Для меня не было никакого лежака. Я подумывал о том, чтобы отнять его у Хейми – он никак не мог меня помешать – а потом задался вопросом, о чем, черт возьми, я думал... или кем становился. Я уже съел его еду, но, по крайней мере, ее он мне предложил. Кроме того, влажный каменный пол не был препятствием для сна, если я захочу спать. Я пришел в себя не так давно, и после того, как был без сознания Бог знает сколько времени, но меня охватила сильная усталость. Я попил из ведра, затем лег на то, что, как я предполагал, было моей частью камеры.
В следующем были двое мужчин: Фремми и Стакс. Они были молоды и выглядели сильными. Не большими, как Йота, но сильными.
Фремми:
— Малышка пошла подремать?
Стукс:
— Все тии-красные вышли?
Эббот и Костелло из Дип Малина, подумал я. И в ближайшей соседней камере, насколько, черт возьми, мне может повезти?
— Не обращай на них внимания, Чарли, — сказал Хейми. — Ты спи. У всех это отнимают после того, как с ними разбираются ночные солдаты. Они высасывают это из тебя. Они сосут твой … Я не знаю...
— Жизненная сила? – спросил я. Я чувствовал себя так, словно мои веки окунули в цемент.
— Вот именно! Это именно то, что это такое, и именно так они это делают! И это был сам Келлин, который принес тебя сюда. Ты должно быть силен, иначе этот ублюдок поджарил бы тебя, как яйцо. Я видел, как это происходит, о да, видел!
Я попытался спросить его, как долго он здесь, но смог только пробормотать. Я проваливался в сон. Я подумал о спиральных ступенях, которые привели меня сюда, и мне показалось, что я снова бегу по ним в погоне за Радар.
«Берегись тараканов, — подумал я. – И летучих мышей».
— Уллум, к северу от Цитадели! — Хейми склонился надо мной, как и тогда, когда я впервые очнулся в этой дыре. — Не забывай! И ты обещал меня наказать, не забывай и об этом!
Я не мог припомнить, чтобы обещал ему что-то подобное, но прежде, чем я успел это сказать, я забылся.
Я проснулся от того, что Хейми тряс меня. Что было лучше, чем пощечина. Мое похмелье прошло. Так оно и было, и как мой отец переносил их утро за утром во время своих пьянств, было выше моего понимания. Мое левое плечо пульсировало; вероятно, я растянул его, когда падал с пьедестала, все прочее болело гораздо меньше.
— Что … как долго я был…
— На ноги! Это они! Осторожнее с гибкими хлыстами!
Я встал. Дверь в нашем конце коридора открылась и наполнилась голубым светом. В дверь вошли трое ночных солдат, высокие и бледные в своих аурах, скелеты внутри их тел появлялись и исчезали, как тени от ставен в день, когда по небу мчатся облака. В руках они держали длинные палки, похожие на старомодные автомобильные антенны.
— Вверх! — крикнул один из них. — Вставай, время играть!
Двое из них шли впереди третьего, раскинув руки, как проповедники, приглашающие прихожан на богослужение. Когда они шли по коридору, двери камер с визгом распахнулись, осыпая их дождем хлопьев ржавчины. Третий остановился и указал на меня.
— Только не ты.
Тридцать заключенных вышли в коридор. Хейми одарил меня отчаянной ухмылкой, уходя, отпрянув от неподвижной ауры ночного солдата. Глаз ухмыльнулся, поднял обе руки, описал круги большими и указательными пальцами, затем указал на меня средними. Не совсем то же самое, что американская птица[201], но я был уверен, что это означало то же самое. Когда заключенные последовали за первой парой ночных солдат по коридору, я увидел, что двое из них были женщинами, а двое — чернокожими. Один из чернокожих был даже крупнее Йоты, с широкими плечами и широким задом профессионального футболиста, но он шел медленно, опустив голову, и прежде, чем он прошел через дверь в конце тюремного блока, я увидел, как он пошатнулся. Это был Домми. Женщин звали Джая и Эрис.
Ожидающий ночной солдат протянул ко мне бледный палец и согнул его. Его лицо было суровым, но под ним, появляясь и исчезая, его череп сверкал своей вечной ухмылкой. Он сделал мне жест своей палкой, чтобы я шел впереди него к двери. Прежде чем я успел пройти через дверь, он сказал:
— Подожди, — а затем: — Черт.
Я остановился. Справа от нас один из газовых светильников выпал из стены. Он косо свисал с металлической шланги под отверстием, похожим на зияющий рот, все еще пылая и покрывая сажей один из каменных блоков. Когда он вставил его обратно, его аура коснулась меня. Я почувствовал, как все мои мышцы ослабли, и понял, почему Хейми так старался избежать этого синего сияния. Это было все равно, что получить удар током от оборванного шнура лампы. Я отступил в сторону.
-Стойте, черт бы тебя побрал, стой, я говорю!
Ночной солдат схватил светильник, который, казалось, было сделано из латуни. Должно быть, было жарче, чем в аду, но он не выказывал никакой боли. Он засунул светильник обратно в отверстие. Светильник на мгновение осталось на месте, затем снова выпал.
— Черт!
Волна нереальности захлестнула меня. Я был заключен в темницу, меня вело Бог знает куда неживое существо, которое было очень похоже на фигурку Скелета, которая была у меня, когда я был маленьким ... и это существо выполняло то, что, по сути, было домашней работой.
Он снова схватил светильник и накрыл пламя ладонью, загасив его. Он бросил потухший светильник к стене, где тот издал негромкий звенящий звук.
— Иди! Иди, черт бы тебя побрал!
Он ударил меня по больному плечу своей гибкой палкой. Меня обожгло как огнем. Быть выпоротым было одновременно унизительно и приводило в ярость, но это было лучше, чем изнуряющая слабость, которую я почувствовал, когда его аура коснулась меня.
Я пошел дальше.
Он последовал за мной по длинному каменному коридору, близко, но не настолько, чтобы его аура коснулась меня. Мы прошли мимо голландской двери[202], верхняя часть которой была приоткрыта, чтобы выпустить запах готовящихся вкусных блюд. Я видел, как мимо проходили мужчина и женщина, один нес пару ведер, другой — дымящийся деревянный поднос. Они были одеты в белое, но их кожа была серой, а лица осунулись.
— Иди! — Гибкая палка снова опустилась, на этот раз на другое плечо.
— Вам не обязательно меня бить, сэр. Я не лошадь.
— Нет. — Его голос был странным. Как будто его голосовые связки были полны насекомых. -Ты моя лошадь. Будь благодарен, что я не заставляю тебя скакать галопом!
Мы прошли мимо помещения, заполненного инструментами, названия которых я хотел бы не знать, но знал: дыба, Железная Дева, паук, носилки. На дощатом полу были темные пятна. Крыса размером со щенка стояла на задних лапах рядом с вешалкой и ухмылялась мне.
201
Жест, когда средний и указательный пальцы сложены вместе и подняты вверх, означающий «Ну погоди, я до тебя доберусь»
202
Голландская дверь или половинная дверь (Hiberno English) — это дверь, разделенная таким образом, что нижняя половина может оставаться закрытой, в то время как верхняя половина открывается.