— Вставай, Чарли.
Мне удалось это сделать. Келлин кивнул Аарону.
— Время игр закончилось, — сказал Аарон. — Все выпейте еще.
Не знаю, как остальные, но мне это было нужно.
Охранники отвели нас в одну из раздевалок. По тем стандартам, к которым я привык, она была большой и роскошной. Над головой горели электрические лампы, но, по-видимому, они не были подключены к ветхому генератору и были заменены другими газовыми форсунками. Полы и стены были выложены белой плиткой и безупречно чисты, по крайней мере, до тех пор, пока мы не обнаружили нашу грязь... плюс различные пятна крови от драки на палках. Я подумал, что это место, вероятно, содержалось в чистоте серыми людьми, хотя сейчас никого не было видно. Там был желоб с проточной водой, в который можно было помочиться, что и сделали несколько мужчин. На обоих концах стояли фарфоровые сиденья с отверстиями в центре. Я догадался, что они предназначались для женщин, хотя ни Джая, ни Эрис ими не воспользовались. Они действительно сняли свои топы, как это делали мужчины, и без какого-либо заметного смущения. Джая получила несколько ударов боевой палкой, и на ее ребрах расцвели синяки.
С одной стороны комнаты были деревянные закутки, где члены команды, должно быть, когда-то хранили свое снаряжение (нам, конечно, нечего было складывать). С другой стороны была длинная полка, уставленная ведрами для мытья. В каждом плавало по тряпке. Мыла не было.
Я стянул с себя рубашку, морщась от различных болей – в основном от ударов гибких хлыстов. Хуже всего было в пояснице. Этого я не видел, но чувствовал кровь, теперь подсыхающую и липкую.
Несколько человек уже стояли у ведер, мыли верхнюю часть тела, а некоторые сбросили свои панталоны, чтобы вымыть остальное. Я подумал, что могу пропустить эту часть моих омовений, но было интересно отметить, что в Эмписе, как и во Франции (по крайней мере, согласно песенке), они не носят трусов.
Аммит, прихрамывая, направился ко мне. Наши опекуны не пришли с нами, а это означало, что некому было разнять нас, если он хотел матч-реванш. Меня это устраивало. Я наклонился, с голой грудью и все еще покрытый запекшейся за несколько дней грязью (к тому времени, может быть, неделями), и сжал кулаки. Затем произошла удивительная вещь. Ай, Фремми, Стакс и Хейми встали передо мной в ряд, лицом к Аммиту.
Кривоногий покачал головой и приложил тыльную сторону ладони ко лбу, как будто у него болела голова.
— Нет, нет. Я не верил в это, но теперь верю. Может быть, я и знаю. Вы действительно тот…
Йота шагнула вперед и закрыла Аммиту рот рукой, прежде чем он смог закончить. Другой рукой он указал на решетку, которая, возможно, обеспечивала тепло в те дни, когда этот стадион – и город, который он обслуживал, – был жилым. Аммит проследил за его взглядом и кивнул. С явной болью он опустился передо мной на одно колено и снова приложил руку ко лбу.
— Я прошу прощения, Чарли.
Я открыл рот, чтобы сказать «нет проблем», но вышло только:
— Я с радостью принимаю. Уноси ноги, Аммит.
Теперь они все смотрели на меня, и некоторые другие (ни на йоту, не тогда) тоже приложили руки ко лбу. Не могли же у всех болеть головы, так что это должен был быть салют. Они верили во что-то совершенно нелепое. И все же…
— Умойся, Чарли, — сказал Галли. Он протянул руку к одному из ведер. По причинам, которые я не понимал, Эрис ходила, пригибаясь, вдоль полки и проводила руками по ее нижней стороне. -Продолжай. Приведи себя в порядок.
— Волосы тоже, — сказал Глаз. И когда я заколебался: — Все в порядке. Они должны видеть. Я тоже. -Затем он добавил: — Я прошу прощения за то, что сказал, что накормлю тебя полным ртом грязи.
Я сказал ему, что не обиделся, не потрудившись добавить, что в своей жизни я слышал много всякой чепухи. Это было не просто спортивное увлечение, это было мужское увлечение.
Я подошел к одному из ведер и отжал плавающую в нем тряпку. Я вымыла лицо, шею, подмышки и живот. Я очень мучительно осознавал, что у меня есть аудитория, наблюдающая за тем, как я моюсь. Когда я закончил все, до чего смог дотянуться, Джая сказала мне развернуться. Я так и сделал, и она вымыла мне спину. Она была нежна вокруг пореза, куда Аарон ударил меня за то, что я «снял шкуру с кошки» на кольцах, но я все равно поморщился.
— Нет, нет, — сказала она. Ее голос был нежен. -Успокойся, Чарли. Мне нужно удалить грязь из раны, чтобы она не загноилась.
Закончив, она указала на одно из неиспользованных ведер. Затем она коснулась моих волос, но только на секунду, прежде чем отстранилась, как будто прикоснулась к чему-то горячему.
Я посмотрел на Йоту, чтобы быть уверенным. Он кивнул. Не мудрствуя лукаво, я схватил ведро и вылил его себе на голову. Вода была достаточно холодной, чтобы заставить меня задохнуться, но это было приятно. Я провела руками по волосам, вытаскивая кучу старой грязи и песка. Вода, которая собралась лужицей у моих ног, была грязной. Я пальцами убрал волосы назад настолько. Настолько смог. Становятся длинноватыми, подумал я. Наверное, похож на хиппи.
Они уставились на меня, каждый из тридцати. Некоторые в самом деле были озадачены и у всех были круглые глаза. Глаз приложил тыльную сторону ладони ко лбу и опустился на колено. Остальные последовали его примеру. Сказать, что я был ошеломлен, ничего не сказать.
— Вставайте, — сказал я. — Я не тот, за кого вы меня принимаете.
Только я не был уверен, что это правда.
Они поднялись на ноги. Глаз подошел ко мне и схватил прядь волос, упавшую мне на ухо. Он выдернул прядь – ой — и показал мне свою ладонь. Прядь волос, даже мокрая, ярко блестела в свете газовых рожков. Почти такой же яркий, как золотые шарики мистера Боудича.
— А как насчет моих глаз? — Я спросил. — Какого цвета мои глаза?
Йота прищурился, оказавшись почти нос к носу со мной.
— Все еще карие. Но они изменяются. Вам нужно держать их подавленными столько, сколько вы можете.
— Во всяком случае, ублюдкам это нравится, — сказал Стукс.
— Мне это нравится, — добавила Фремми.
— Они придут за нами в любое время, — сказала Эрис. — Позволь мне... Прости, принц Чарли, но я должен...
— Не называй его так! — сказал Том. — Никогда! Ты хочешь, чтобы его убили? Чарли, всегда будь проклят, Чарли!
— Прости, — прошептала она, — и прости, что делаю это, но я должна.
Она собрала много черного налета из-под полки – смесь старого жира и грязи.
— Наклонись ко мне. Ты очень высокий.
«Конечно, это так», — подумал я. Высокий, европеоид, теперь блондин и, возможно скоро, голубоглазый. Лихой принц прямо из диснеевского мультфильма. Не то чтобы мне очень хотелось куда-то мчаться, и все это было абсурдно. Какой диснеевский принц когда-либо размазывал дерьмо по лобовому стеклу или взрывал почтовый ящик вишневой бомбой?
Я наклонился. Очень нежно она провела пальцами по моим волосам, снова пачкая их, делая темнее. Но я не скажу, что ощущение ее пальцев на моей голове не вызвало у меня легкой дрожи. Судя по тому, как залились румянцем щеки Эрис, не я был единственным.
В дверь заколотили кулаком. Один из ночных солдат крикнул:
— Время игр закончилось! Убирайся! Горб, горб! Не заставляйте меня повторять вам дважды, детки!
Эрис отступила назад. Она посмотрела на меня, затем на Ай, Джаю и Хейми.
— Я думаю, с ним все в порядке, — тихо сказала Джая. Я надеялся, что так оно и было. У меня не было никакого желания снова посещать апартаменты Верховного лорда.
Или в камеру пыток. Если бы меня туда доставили, меня бы заставили рассказать все... и в конце концов я бы рассказал. Начнем с того, откуда я пришел. Кто помогал мне на моем пути и где они жили. Тогда кем меня считали мои товарищи по заключению. Кем я был.
Их гребаный спаситель.
Мы вернулись в Дип Малин. Двери камер захлопнулись и заперлись вытянутыми руками ночных солдат. Это был ловкий трюк. Мне было интересно, какие трюки у них еще были. Помимо использования электрических разрядов по желанию, это было.
Хейми смотрел на меня большими глазами со своей стороны камеры – так далеко от меня, как только мог. Я сказал ему, чтобы он перестал пялиться на меня, это заставляло меня нервничать. Он сказал:
— Я прошу прощения за разглашение, Чарли.
— Ты должен придумать что-то получше этого, — сказал я. — Обещай мне, что ты попытаешься.
— Я обещаю.
— И тебе следует постараться немного лучше держать то, что, как тебе кажется, ты знаешь, при себе.
— Я никому не говорил о своих подозрениях.
Я оглянулся через плечо и увидел Фремми и Стакса бок о бок, которые смотрели на нас из своей камеры, и понял, как распространился этот слух. Некоторые истории (как вы, наверное, и сами знаете) слишком хороши, чтобы не передавать их дальше.