В Верне, среди свежей горной природы на границе новой, еще незнакомой мне страны, закончил я «Das Märchen meines Lebens», или «The true story of my life», как назвали ее англичане. Закончил я ее так:
«Прежде чем я оставлю Пиренеи, эта написанная мною большая глава из моей жизни полетит в Германию, я сам последую за нею, и – начнется новая глава. Что она несет с собою? Что будет со мною? Может быть, меня еще ожидает самая кипучая по деятельности эпоха моей жизни? Ничего я не знаю, но благодарно и спокойно гляжу вперед. Вся моя жизнь со всеми ее радостями и горестями вела к благу. Жизнь можно сравнить с морским плаванием, имеющим определенную цель. Я стою у руля; я сам избрал себе путь и делаю свое дело, но ветры и море во власти Господней, и если и не все сбывается по моим желаниям, то я все-таки верю, что это к лучшему для меня, а такая вера может сделать счастливым! К сочельнику, когда у нас «запорхают белые пчелки», я буду, бог даст, в Дании, свижусь с дорогими друзьями, вернувшись из путешествия с роскошным букетом новых, свежих впечатлений, обновленный и телом и духом. Тогда-то польются на бумагу новые мои мечты! Пусть Господь примет их под Свою руку! И Он сделает это! Я родился под счастливой звездой, и она ярко горит на небосклоне моей жизни. Тысячи людей заслуживали бы этого больше, чем я; я сам не знаю, чем я заслужил столько счастья не в пример другим! Звезда моя горит… А если она начнет меркнуть – может быть, пока еще я пишу эти строки, – я скажу: она горела, я вкусил от полной чащи счастья, и если даже звезда моя померкнет совсем – и это к лучшему! Благодарю и Бога и людей; сердце мое полно любви к Нему и к ним!»
XIII
Прошло девять лет, богатых историческими событиями, принесших с собой много серьезных испытаний Дании, много горестей, но также и радостей мне! Я достиг за эти годы полного признания на своей родине, стал старше и в то же время остался по-прежнему молод душой; ее осенил мир, и я яснее стал понимать окружающее. Начнем же перелистывать эти новые главы моей жизни!
Подкрепившись горным воздухом в Верне, я нашел, что достаточно запасся силами и могу уже вернуться на родину. На обратном пути я захватил Швейцарию. Оказалось, что в этот год и в Швейцарии изнывали от жары; снегу на вершинах Монблана и Юнгфрау было гораздо меньше обыкновенного, и повсюду виднелись черные обнаженные скалы. Но по вечерам воздух здесь все-таки становился свеж и прохладен. Я поспешил в Веве; здесь, у озера, вблизи покрытых снегом гор Савойи, дышалось так легко, так славно! Точно красные звездочки, выделялись на темном фоне гор огни, которые разводили ночью пастухи и угольщики по ту сторону озера. Посетил я опять и Шиньон, побывал во Фрейбурге, Берне, Интерлакене, поднимался на Гриндельвальд и к Лаутербруннену, проехал через Базель и затем через Францию в Страсбург. От Страсбурга я отправился на пароходе по Рейну. Воздух над рекой был тяжелый и жаркий, тащились мы целый день, и под конец пароход был совсем переполнен, главным образом туристами, которые пели и ликовали. Общее настроение было против Дании и всего датского.
Кристиан VIII тогда уже опубликовал свое открытое письмо. Я узнал об этом лишь теперь. В герцогстве Баденском датчанина-путешественника ожидало мало приятного; но меня никто не знал, и я не вступал в сношения ни с кем, просидел весь путь по Рейну один, больной и страждущий.
Наконец, миновав Франкфурт, я очутился в милом Веймаре и здесь у Больё отдохнул и душой и телом. Какие прекрасные дни провел я опять в Эттерсбурге у наследного великого герцога! В Иене я проработал некоторое время вместе с профессором Вольфом над приведением в порядок немецких переводов нескольких из моих лирических стихотворений. Вскоре оказалось, что здоровье мое было порядком расстроено. Я, всегда так любивший юг, должен был теперь сознаться, что я все-таки истый сын севера, дитя снега и холодных ветров. Медленно подвигался я обратно на родину. В Гамбурге я получил от короля Кристиана VIII орден Данеборга, который, как мне сказали, хотели пожаловать мне еще до моего отъезда из Дании, вот я и должен был получить его теперь, раньше, чем опять вернусь на родину. В Киле я столкнулся с семейством Ландграфа, в том числе и с принцем Кристианом, впоследствии принцем Датским, и его супругой. Высоких путешественников ожидало королевское судно, на котором предоставили комфортабельное и уютное местечко и мне. Погода, однако, выдалась ужасная, и только через двое суток бурного плавания я высадился в Копенгагене.