В Германии между тем имя мое благодаря появившимся там моим «Gesammelte Werke» и многочисленным изданиям переводов отдельных моих произведений становилось все более и более известным. Особенным успехом пользовались там «Сказки» и «Картинки-невидимки»; первые породили даже много подражаний. Мне часто присылали оттуда разные книги и стихотворения; из них особенно обрадовал меня «Herzlicher Gruss deutscher Kinder dem lieben Kinderfreunde in Dänemark H. C. Andersen». («Сердечный привет от немецких детей дорогому другу детей в Копенгагене Х. К. А.».)
Скоро к этим солнечным лучам из-за границы стали присоединяться и лучи родного солнышка, пригревавшие меня все сильнее и сильнее. Мысли мои были свежи, сердце молодо воспоминаниями и ощущениями. В великой окружности жизни человеческой радиусы горя пересекаются с радиусами радости, но многие из первых недоступны глазам света. В человеческой душе есть такие тайники, куда не позволяешь заглянуть никому даже из близких людей; у поэта часто из этих тайников раздаются звуки, и не знаешь хорошенько – поэзия это или действительность? В сказке моей жизни также иногда звучат такие мелодии; они выливались у меня совсем бессознательно, лишь поэтическое настроение могло облечь в слова то, что волновало душу и во сне и наяву…
Хор
Одинокий
В течение этого года в Англии появились в переводах еще многие из моих произведений, как то: «Базар поэта», «Сказки» и «Картинки-невидимки», и имели такой же успех, как раньше «Импровизатор». Я получал из Англии много писем от неизвестных друзей, которых приобрели мне мои труды. Издатель их Ричард Бентли прислал роскошное издание моих сочинений королю Кристиану VIII, который остался этим очень доволен и только, как я уже упоминал раньше, очень удивлялся совершенно противоположному отношению к моей литературной деятельности у нас в Дании. Сочувствие его ко мне еще увеличилось, когда он познакомился с «Das Märchen meines Lebens». «Вот когда только я узнал вас как следует! – с сердечной приветливостью сказал он мне на аудиенции, когда я явился поднести ему мою последнюю книгу. – Я так редко вас вижу, – продолжал он, – надо бы нам видеться почаще!» – «Это зависит от вашего величества!» – ответил я. «Да, да, вы правы!» – сказал он и затем высказал свое удовольствие по поводу моего успеха в Германии и в Англии, тепло говорил об истории моей жизни и, прощаясь со мной, спросил: «Вы где обедаете завтра?» – «В ресторане!» – ответил я. «Приходите лучше к нам! Пообедайте со мной и женой; обедаем мы в четыре часа!»
Принц Прусский подарил мне прекрасный альбом, и в нем набралось теперь уже много интересных автографов. Я показал его королю с королевой и, когда получил его обратно, увидел в нем многозначительные строчки, написанные самим Кристианом VIII:
«Лучше завоевать себе почетное положение собственным талантом, нежели благодаря милостям и дарам.
Пусть эти строчки напоминают Вам
Вашего доброжелательного
Строки эти были помечены 2 апреля; король знал, что это был день моего рождения. Королева тоже написала несколько лестных, драгоценных для меня слов. Никакие дары с их стороны не могли бы обрадовать меня больше.
Однажды король спросил меня, не подумываю ли я когда-нибудь посетить и Англию. Я ответил, что как раз собираюсь туда наступающим летом. «Ну, так деньги можете получить у меня!» – сказал он. Я поблагодарил и сказал: «Да мне теперь не нужно денег! Я получил от немецкого издателя моих произведений 800 риксдалеров, вот они и пойдут на поездку!» – «Но ведь вы теперь явитесь в Англии представителем датской литературы, – возразил король с улыбкой, – так надо же вам там устроиться получше!» – «Я так и сделаю! А когда деньги все выйдут, вернусь домой!» – «В случае надобности пишите прямо ко мне!» – сказал король. «Теперь мне ничего не надо, ваше величество! – ответил я. – В другой раз мне, может быть, случится нуждаться в такой милости, а теперь не могу просить ни о чем! Нельзя же вечно надоедать! Да и не люблю я говорить о деньгах! А вот если бы я смел писать вам так, не прося ни о чем… не как к королю – тогда это будет формальным письмом, – а просто как к человеку, которого я люблю!» Король разрешил мне это и, по-видимому, остался доволен тем, как я отнесся к проявленной им благосклонности.