«This book is in romance, what «Childe Harold» is in poetry!» [14] – говорила она в своем предисловии. Тринадцать лет спустя, когда я сам приехал в Лондон, мне сообщили о другом лестном отзыве в «Forein review», который приписывали зятю Вальтера Скотта, серьезному и строгому критику Локгарту. Несмотря на то, что статья была помещена в одном из самых распространенных английских журналов, получаемом и у нас в Копенгагене, о ней не обмолвились в свое время ни в одной из датских газет, между тем как те же газеты отмечали малейшее упоминание в иностранной печати о всяком другом датском писателе. Вот что говорил, между прочим, английский критик: «Импровизатор», произведение датчанина, написанное на том самом языке, на котором говорил и думал печальный датский принц Гамлет. Кто-то сказал, что «Коринна» – бабушка «Импровизатора»; может быть, оба романа и имеют некоторые сходные черты, но «Импровизатор» – более симпатичный чичероне».
Немецкая критика отозвалась об «Импровизаторе» так: «Небезынтересно будет провести параллель между «Импровизатором» Андерсена и «Коринной» г-жи Сталь. И тот и другая в лице своих героев, итальянских импровизаторов, изобразили самих себя, и оба же воспользовались как фоном для своих картин прекрасной Италией. Но разница в том, что датчанин наивен, француженка сентиментальна; Андерсен дает поэзию, Сталь – риторику».
Датский «Литературный ежемесячник» тоже упомянул о «Коринне», но иначе: «Конечно, роман г-жи Сталь послужил для А. образцом, но только сбившим его с толку», и т. д.
Позже вышли несколько переводов «Импровизатора» в Северной Америке, а в 1844 году появились переводы на русский и чешский язык, сделанные со шведского. Голландский перевод был встречен весьма похвальной статьей в журнале «De Tijd». Во Франции перевод «Импровизатора», сделанный m-lle Лебрен (1847 год), также стяжал роману похвалы – особенно за его «чистоту». В Германии же вышло всего семь или восемь переводов «Импровизатора», и некоторые из них выдержали по нескольку изданий. Кстати, могу указать на напечатанное в Собрании сочинений Шамиссо (изд. Hitzig’a) письмо ко мне, в котором он говорит, что предпочитает моего «Импровизатора» таким произведениям, как «Notre Dame de Paris», «La Salamandra» и др [15].
Итак, первые похвалы, поднявшие мой дух, раздались и продолжали раздаваться за границей, так что если Дания и имеет во мне поэта, то нельзя сказать, чтобы взлелеянного ею. Родители вообще нежно пекутся о своих чадах, заботливо ухаживают за каждым проявившимся в них ростком таланта, моя же родина, в лице моих земляков, по мере сил старалась задушить во мне всякий талант. Но так, видно, угодно было Господу Богу, и Он, ради развития моего таланта, посылал мне благодатные лучи из-за границы. Он же устроил и то, что труды мои сами пробили себе дорогу. Публика ведь все-таки сильнее всех критиков и разных литературных партий.
Итак, благодаря «Импровизатору» я завоевал себе прочное и почетное место в числе других писателей. Юмор мой вновь расправил крылья, и спустя несколько месяцев после выхода в свет «Импровизатора» я издал первый выпуск моих сказок. Но не подумайте, что они сейчас же завоевали себе успех. Люди, говорившие, что желают мне добра, сожалели, что я, подав недавно такие надежды своим романом, «опять впал в ребячество». «Литературный ежемесячник» так никогда и не удостаивал упомянуть о моих сказках, а «Даннора», в то время очень распространенный журнал, советовал мне не тратить времени на писание сказок. Меня упрекали также в отступлении от обычных форм этого рода творчества и рекомендовали мне изучить сначала известные образцы. Но, конечно, это было мне не по вкусу! – прибавлял критик. Ну вот я и перестал писать сказки и через некоторое время, в продолжение которого юмор мой не раз сменялся унынием, окончил роман «О. Т.».
Я испытывал непреодолимую потребность творить и полагал, что нашел самую подходящую для меня область творчества в романе, и через год после появления в свет «О. Т.» написал и издал третий свой роман, «Только скрипач». «О. Т.» понравился многим, особенно же Эрстеду, который отличался особенной чуткостью ко всему юмористическому. Он-то и посоветовал мне держаться этого рода творчества; у него в доме я встречал сочувствие и черпал радостную уверенность в своих силах.
15
«Особенно приятное впечатление производит на нас девственная чистота этого проникнутого глубоким религиозным чувством романа. Это достоинство я должен выдвинуть на первый план, так как благодаря ему роман представляет такой резкий контраст с другими современными литературными произведениями, которые, несмотря на всю талантливость их авторов, производят крайне удручающее впечатление. К последним я причисляю все французские романы, какие мне пришлось читать: «Notre Dame de Paris», «La Salamandra», «La peau de chagrin», «Le père Goriot», «Un Secret», «L’âne mort et la femme guillotinée» и др. Они рисуют вам ужасающие картины, обличающие испорченность человеческого сердца и пороки общества, и мы видим в них лишь безбожный мир, тьму без просвета. Вот на этом-то черном фоне так чудно и выделяются Ваши прелестные картины. Мы любим их, любим и их творца!»