Вампир замолчал.
– Не томи, я буду нем как могила, – Мрак поёрзал на еловых ветках.
– Это в общем-то не секрет, наверное, ты и сам замечал, Перерождённый, что старые вампиры менее чувствительны к солнцу и серебру. А самые древние вампиры, стригои, практически не восприимчивы к этому, но на процесс нужно невероятное количество времени – около тысячи лет. К тому же с прошествии времени старый вампир деградирует и умственно и физически, мы называем это Безумием Вечности – его тело мутирует, становясь всё больше похожим на летучую мышь. Такими чудовищами невозможно управлять, с ними нельзя договориться.
– Стоп-стоп-стоп! Какие тысячелетия! Уроборос существует от силы лет двести!
– Какие двести! Королеве Веро под триста, она помнит, что было это время назад! Да что там Вероника, я знаю тех, кто ещё старше, и помнит древних старейшин, как зарождались вампирьи Дома в моём мире, есть легенды о Эпохе Снов, которая была более трёх тысяч лет назад!
– Не может быть, – Мрак упрямо мотал головой, – не может быть. Это, вложенные в вас воспоминания. Вы думаете, что вашей истории тысячи лет, а на самом деле появились пару сотен лет назад, уже в таком состоянии как сейчас. Кто-то – десяти лет отроду, а кто-то – как будто он тысячу прожил. Но это лишь иллюзия!
– Иллюзия? А этот палаш? – Кренг стащил с пояса меч. – Копьё Праха – артефакт Эпохи Снов. И ты сам на своей шкуре испытал, но он не иллюзия!
– Ну, положим, не на шкуре, а на броне. Но оружие ничего не доказывает. Да, оно настоящее, насколько это вообще возможно в Уроборосе, но это не значит, что ему три тысячи лет!
– Что толку спорррить, – заворчал Люк, – ты помнишь одно, вампирррчик другое. Я – трретье. Может это Крренгу кажется, а может и тебе. Выдуманный миррок, противопоставленный рреальности, чтобы прроще было убедить себя, что вокрруг всё не настоящее.
– О, опять ты за своё! – застонал Мрак. – Кренг, не отвлекайся, кожа-то почему зелёная?
– В общем, на этот раз подопытным кроликом стал я. Мои гены соединили с генами стригоя. Я стал как бы полу-стригоем, гибридом древнего и обычного вампира. Я практически не чувствителен к солнечному свету и серебро для меня не губительно. Я сильнее, быстрее, живучее любого другого вампира соответственно раза в два. Но и тело моё немного изменилось – мышцы гипертрофировались, клыки длинные как на верхней, так и на нижней челюсти, и ещё этот дурацкий цвет кожи – лёгкая могильная зеленца. Вот такие дела.
– Дааа, дела, – протянул Мрак, – Ничего на этом свете не меняется, всё совершается для женщин и из-за женщин. Но должен сказать, что тебя сделали на славу – я победил с трудом.
– Да тебе просто повезло! – усмехнулся Кренг. – Но я тут не один, уникальноцветный.
– Точно, Люк, какова твоя история?
– Я таким ррродился, ничего интерресного, – буркнул оборотень.
– Про твоего отца я наслышан, – прищурился вампир, – а вот кто мать?..
– Не знаю. Она бррросила нас, когда я был маленький. Ушла, когда мне исполнилось пять, и больше не верррнулась.
– Ты, это, извини, – рыцарь опустил перчатку на плечо Люку. – Я не думал, что у тебя так…
– Ага, я ж для тебя каррртонный перррсонаж, спутник герроя, для антурража, – зарычал Люк. – Хватит жалеть дрруг дрруга, девочки – уже стемнело!
Троица, обладающая ночным зрением, не сразу сообразила, что зимний вечер мягко опустился на притихший лес. Густые сумерки заполнили пространство между деревьями, превратив просторный подлесок в дремучую чащу. Оборотень плавно соскользнул с кучи веток и, легко огибая тёмные деревья, уверено повёл по едва уловимой дорожке дыма. Мрак и Кренг направился за ним.
Ни разу не споткнувшись в ставшей непроницаемой темени, путники вышли на громадную лесную поляну. На ней и расположилось поселение домов в пятнадцать. Практически все здания стояли близко друг к другу, но на противоположной стороне поляны виднелась небольшая неказистая избушка. Чёрные, чуть покосившиеся стены разительно отличались от ухоженности других строений. Тусклый жёлтый свет падал из единственного маленького окошка. Вампир мотнул головой в сторону избы на отшибе и тенью заскользил по кромке уснувшего леса.