***
День шел за днем. Мы с Барти старались видеться каждый день. Теперь мы не были друг для друга лишь далеким идеалом. Мы нашли друг в друге родственную душу. Каждая секунда общения с этим человеком казалась щедрым даром судьбы. Острый ум не мог не восхищать, а теплые слова не радовать. Жизнерадостная улыбка и находчивость помогали отогнать прочь любую проблему. Он старался находить что-то хорошее даже в самой безнадежной ситуации, главное — не сдаваться. Это больше всего очаровывало и удивляло меня в этом человеке: умение дарить тепло и надежду всем вокруг. С ним и горе не горе, и беда не беда! Не то, что Северус «Нюня» Снейп, уж который год волочившийся за рыжей выскочкой Лили Эванс без надежды на взаимность. Многие, помнится, удивлялись, что бедолага стал, прямо говоря, слугой. А как еще ей к нему относиться? Как, если Снейп и ставит себя слугой? Пошел на туфли торжествующей госпоже, если называть вещи своими именами. Хотя нет, какие туфли? Так, калоши какие-то… Барти, в отличие от странного полукровки, никогда не терял чувства собственного достоинства.
Я понимала, что больше всего на свете он боялся одиночества. Боялся, что кто-то когда-то его не примет. Не примет его доброту и открытую душу, сочтя легкомыслием и глупостью. Он не только использовал любую возможность провести время с друзьями и со мной, но и старался подарить всего себя. Бывало, что мы часто наблюдали за закатом и рассветом и либо разговаривали, либо просто молчали. В конце концов, для понимания нам давно не требовалось слов.
Рождество прошло без происшествий: главный праздник учителя решили устроить в новогоднюю ночь. Канун Нового Года обещал быть интересным. Всем ученикам со второго по седьмой класс разрешалось придти на праздник. В этот раз Хогвартс был наполнен ребятами: из-за грядущих военных действий им не рекомендовалось ехать домой. Большинство учеников были в зимних плащах: ведь праздник проходил на улице. Вокруг школы были развешаны гирлянды с огоньками фей, создавая мерцающую дорожку. У входа стояло несколько фигур из льда. Звезды ярко светили в тот вечер. Небо было расцвечено Северным сиянием.
— Нам не помешает развеяться, мистер Крауч, не правда ли? — жизнерадостно спросила я. Из всех времен года я отдавала предпочтение именно зиме. Да и как можно не очароваться белоснежным безмолвием? Как можно не радоваться таинственной и милой атмосфере детства с ожиданием чудес? Как можно отказаться от небезызвестной возни со снегом?
— Разумеется, мисс Бэрк, — весело отозвался нахал, и, не успела я даже вздохнуть, бросил в меня снежок. Ну, держитесь, мистер Крауч, это только начало! Игра началась. Без четверти двенадцать все были мокрые от снега. Вскоре присоединились остальные, даже семиклассники. Даже суровая Макгонагалл — Земля перевернулась?
Барти тем временем надоело швыряться снежками,. Он вытащил палочку и с помощью неё зашвырнул пару снежных комков в сторону гриффиндорцев. Снежки как бомбы взорвались и осыпали всех «львят». Гениально, мистер Крауч. Высший балл! Что же, самая пора испытать изобретение… На Вас!
— С Новым Годом! — воскликнул Альбус Дамблдор и запустил фонтан искр из волшебной палочки.
Jingle bells, jingle bells
Jingle all the way
Oh, what fun it is to ride
In a one horse open sleigh
Hey, jingle bells, jingle bells
Jingle all the way
Oh, what fun it is to ride
In a one horse open sleigh
Барти понял, чего я добиваюсь, упал на спину и скатился к озеру с громадного сугроба. Рано торжествуете, мистер Крауч, я еще никогда не отступала от поставленной цели, не отступлю и в этот раз! Луна ярко освещала сугробы синеватым светом, из-за которого даже снег принимал праздничный вид.
Jingle bells, jingle bells
Jingle all the way
Oh, what fun it is to ride
In a one horse open sleigh
Hey, jingle bells, jingle bells
Jingle all the way
Oh, what fun it is to ride
In a one horse open sleigh
Не помня себя от счастья в беспощадной снежной борьбе я, наконец, загнала Барти к кусту и уложила его на землю сразу пятью шарами.
— Пора сдаваться, мистер Крауч! Вы в плену!
Барти, однако, отнюдь не собирался прекращать битву, и, едва я отвернулась, бросил в меня Инкарцио. Мерлинова борода, это что, пират, похищающий прекрасную, но беззащитную, королеву? Я в веревках. Я связана. Я, Мерлин и Моргана, связана. Пожалуй, мой смех был слышен всем и каждому, ибо давненько не было настолько весело.
— Вы что, мистер Крауч, — уточнила, отойдя от смеха, я. — Взяли меня в заложники?
— Почему бы и нет, мисс Бэрк? — насмешливо отозвался он. Медовые глаза смеялись. Вот нахал. Бандит. Самый что ни на есть бандит.
— Мистер Крауч, — вторила я, едва сдерживая смех и тщетно пытаясь освободиться от веревок. Чертов гений, это не так-то просто, как кажется. — Согласно закону, Вы обязаны выпустить меня на свободу. Это нарушение прав человека!
— Мисс Бэрк, Вы назвались моей пленницей. В таком случае странно просить свободы, не правда ли? Кроме того, Вы, мне кажется, отнюдь не против.
— «Анжелика и султан», надо полагать? Вы схватили меня аки Осман Фераджи?
— Разумеется. Грех удержаться, когда в твоих руках маркиза ангелов.
— Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. В конечном счете Анжелика выбралась на свободу. Вы же знаете, мистер Крауч, что в Новый год каждая, даже самая крохотная, мечта может стать явью.
Барти, лениво взмахнув рукой, освободил меня от чар, но забросал снежками, не успев я сделать и шагу. Ничего, мистер Крауч, ничего, еще посмотрим, чья возьмет. Снежная игра, в конце концов, довела нас до Запретного леса. До Запретного, Мерлинова борода, леса, подумать только. Не успела я вздохнуть, как меня обняли самым наглейшим образом. Наглейшим и желанным. Самым желанным из всех возможных благ мира.
— Так Вы признаёте мою победу, мистер Крауч?
— Даже не надейтесь, мисс Бэрк.
Я была счастлива как никогда. Счастлива неповторимому теплу, охватившему сердце. Честное слово, я не помнила, когда точно наступило это мгновение, но, казалось, в следующую же секунду мы с Барти не могли оторваться друг от друга. Нежный поцелуй плавно перешёл в неукротимую страсть, словно оба хотели отдать друг другу как можно больше чувств и внутреннего огня. Право, я теряла почву под ногами. Казалось, мир превратился в сказку. В новогоднюю — тысяча девятьсот восьмидесятый год начинался превосходно — сказку для двоих. Моя надежда. Моя вселенная. Моя и только, иначе и быть не может. Он. Она. Стихия. Обжигающая завораживающая стихия. Мне хотелось прижаться как можно крепче и никогда не отпускать. И будь, что будет. Хоть мир. Хоть война. Главное — вместе. И только вместе. Чему не в силах помешать ничто на свете. Ничто и никогда.