Такие хорошие и такие уже близкие мечты рушились на глазах, но все таки золото здесь было. Пересиливая себя, подошёл к мумии и внимательно посмотрел на медальон. На гладкой полированной поверхности была изображена голова козла. Протянув руку и ожидая каждое мгновение, что мумия сейчас вцепится в нее своей мертвой рукой, Боташ аккуратно взял медальон, он был тяжёлым и холодным, и снял с головы мертвеца. Вылезти обратно оказалось невероятно трудно, ноги никак не хотели попадать в петли. Дважды, чуть не сорвавшись, он ободрал кожу на ладонях. А все потому, что он никак не мог заставить себя смотреть на верёвку, казалось, если он отвернется, то из темноты выскочит мертвая рука и схватит его за ногу. Но, все же, он оказался снова на улице, как будто снова вернулся в мир живых, после долгой отлучки. Звуки природы были такими родными и настоящими. Снова замаскировав дырку сеном и завернув свой инвентарь в шкуру, Боташ отправился домой. Не встретив в этот раз по пути ни одного человека.
“Вот ведь какие сказки, оказывается”. — думала Патимат, сидя за общим столом. — “В каждой легенде, говорят, есть доля правды. Все старинные сказания берут, мол, начало из какого-то события. И вот, оказалась Патимат прямо в той самой бабушкиной сказке. Никакая это не сказка, оказывается, просто такое здесь уже было. Когда-то, очень давно, так давно, что память об этом превратилась в сказку для детей. Вот теперь бы вспомнить, с чего там все началось и чем закончилось. Иначе как понять, кто такой этот козел и чего от нас хочет?”
Общее застолье затянулось до самого вечера. Угощения было много и расходится народ не торопился. Уже притупились ночные ужасы и люди потихоньку даже начали смеяться над произошедшим. Ведь была же в козлиных похождениях и смешная сторона, особенно когда речь шла не о твоих выбитых окнах или дырке в крыше. Тамук вон, уже позабыв про козла, хвастался деду Али своими новыми книгами и магнитными закладками. И только когда солнце зашло за скалы на западе, и вечерняя прохлада опустилась на Кюн-Эл, старики стали расходиться по домам. Патимат чувствуя тяжесть в животе от чрезмерного употребления черных куриц и единственное желание лечь дома в кровать и задремать, стала подниматься из-за стола.
“Боташ какой-то странный весь день” — подумала она. — “Сидит, ни с кем не разговаривает. Даже ни одного скандала не устроил. Может приболел?
И вчера тоже чудил. Ходил со свертком и так воровато оглядывался, как будто спёр чего-то. Увидев ее, вдруг повернул на девяносто градусов и полез в гору. Да ещё и оглядывался на нее через каждые десять шагов, как будто она за ним погнаться хочет. Хотя обычно все бывает наоборот, все стараются сбежать от Боташа. Противный склочный старикан частенько задирает односельчан. И вечно холеру в бок всем желает. Хотя, по сути, не злой, беды от него не жди, так напакостничать только. И уж точно, увидев удаляющуюся спину Боташа ни одному сельчанину в голову не взбредет ее добровольно догонять!
– “Да, случилось что-то. Или заболел или, не дай бог, у родных беда какая? Пойду, поговорю с ним” — И со вздохом направилась Патимат в его сторону.
Но Боташ на контакт не шел, когда Патимат подойдя к нему, спросила как он себя чувствует, пробурчал что-то себе под нос, вылез из-за стола и, не оглядываясь, пошел домой. Проводив его задумчиво-сочувственным взглядом, Патимат тоже двинулась к своему дому. Сегодня вот уже тоже задерживается с дойкой коровы. Надо поспешить, пока темнеть не начало. А к Боташу сходим вместе с соседкой. Пусть не дурит, старый хрыч. Надо чем помочь, поможем.