- К-какие?
- Да кушаем мы их! По праздникам. Вкусно. Наверно. Не пинайся, гаденыш, а то хуже будет! Без собственной души ведь даже вкуса того, что жрешь, не чувствуешь. А вот бывшая душа твоей мамки, наверно, хороша на вкус! Но ее к общему столу не спустят. Сами в узком кругу сожрут. У нас ведь, в принципе, то же самое - чиновничье засилье, коррупция. Никакой демократии, одним словом. Слушай, я тебя сейчас свяжу, ты не дергайся, а? Можешь хоть минутку побыть человеком?
- Когда... сожрут? - выдохнул Мишка, продолжая дергаться.
- Чо? А... Да на днях. Мне ее пристроить надо, а ты меня от дела отвлекаешь... Вот как окончательно договорчик твоей матери Верховный Жрец утвердит, так непременно сожрем! Куда она денется?
- В жопу вденется! - мрачно предрек Миша.
- Сразу ты мне, парень, не понравился, - ласково произнес дядя Вова, показав ему чик-чирик по горлу фиолетовыми когтями.
...Бездуховная Петрова, при всем этом Мишкином шебуршании вокруг нее, была абсолютно спокойна и уверена в нормальном процессе происходящего. Хотя ее психоаналитик, на последнем дорогостоящем сеансе растерянно произнес: "Знаете, Валентина Викторовна... ха-ха... как бы мягче сказать... А души-то у вас нет!"
- А ну и хрен с ней! - просто ответила ему Петрова, решительно поднимаясь с кресла. Планов у нее в тот день было, помимо душевных разговоров с психоаналитиком, громадье. До вечера она собиралась досрочно расторгнуть в исполкоме два арендных договора своих конкурентов, убрать с поста главного санитарного врача города, хорошенько припугнуть начальника отдела внутренних дел и немного придушить банк Первомайский. Ничего особенного, короче.
Заехав в офис, чтобы сделать пару звоночков не с мобильного, она застала толпу встревоженных халдев и телохранительницу Софью Платоновну, размазывавшую слезы по щекам. В этот момент Петрова испытала сильную досаду и недоумение. За что это она, интересно, деньги подобным идиотам платит? Планы полетели вверх тормашками, Петровой в тот вечер пришлось срочно организовывать общегородское усиление, включить план Перехват, вызвать подкрепление ФСБ, штаба ГО, МЧС и даже позвонить смотрящему Пете Лимончику.
В ее светлую расчетливую голову, лишенную душевных предрассудков, никак не могло прийти, что ее сын Миша как раз в этот момент в нижних мирах дерется с демоном дядей Вовой, пытаясь выбрать из когтистых лап топазовый контейнер с ее душой...
- Да не царапайся ты, сопляк! Все равно тебе не вынести ее отсюда никак! И мать твоя сюда никогда дорогу не найдет. Да не плюйся ты, падаль! Вот гнида живучая! Хи-хи! Непруха у тебя сегодня, Михаил! Прощайся со своей жалкой биографией! - орал дядя Вова.
- Дядь Вова! А сам-то не хочешь попробовать? Все равно же никто же не узнает! - просипел Мишка из последних сил.
- Чо попробовать? Чо ты мне пробовать присоветуешь? - шипел бывший черный рыцарь, однако, слегка ослабив тиски на Мишкином горле.
- Ну-у... Душу в себя вдохнуть... Подумаешь, хрень какая! Никто же не узнает! Жалко ее так просто поварам сдавать, а? Кусочек себе вставить... Для следственных мероприятий... - выдохнул Миша прямо в желтые клыки перед собственным носом.
- Дык, как ее себе вставишь? - растерянно сказал Вовик. А потом сразу взревел: "Ты чо? Думаешь, на ересь меня подбить? На роль Демиурга покуситься? Ну, ты говно! Да я тебе сейчас моргалки вовнутрь себя поверну!"
Но мысль эта уже загвоздилась в его сознании, поэтому он раздумчиво произнес: "Я же все равно не знаю, как, а, главное, куда ее себе вставить..."
- Да чо сложного-то... придурок, - прохрипел Мишка, пытаясь ослабить хватку стальных когтей дяди Вовы на своей шее.
- То есть? - с интересом переспросил демон.
- Сам же давеча рассказывал... Пусти, а? К лицу... или что там у тебя... поднести надо и вдохнуть... С того вон боку... Видишь, где почечка такая...
Дядя Вова выпустил Мишку, который упал возле него на колени, стараясь отдышаться. Он аккуратно вынул коготками душу Петровой из футляра и с интересом поднес ее к самой своей неприглядной харе. Мамкина душа плотно сжалась в комок от холода контейнера. Мишка даже испугался на минутку, что она уже погибла. Но, почувствовав нечто живое рядом, душа доверчиво потянулась к завороженному ее пробуждением демону, ласково обвивая своими лепестками его зазубренные грязные когти. Черный рыцарь неотрывно смотрел на диковинный цветок, распускавшийся прямо у него в руках, а когда свет глупой души Петровой вдруг озарил заросшую бурой шерстью сопатку демона, Мишке почудилось, что тот пытается ей в ответ улыбнуться...
И тут в хранилище сработала сигнализация. И Мишке самому пришлось срочно эвакуировать в дежурку этого отстойного дядю Вову, намертво приклеившегося к мамкиной душе. Он понял, что общее руководство на период дислокации в обратную сторону ему вообще придется взять на себя. Вовик совершенно поплыл от внезапно нахлынувших новых впечатлений. Хранилище им удалось покинуть вовремя, пока всполошившаяся охрана не успела заблокировать все выходы. Но дальше началось неописуемое.
- Смотри, Мишенька, какие демонятки симпатичные! - рвался сдвинувшийся по фазе дядя Вова на освещенную гнилушками площадку перед ихним детским садиком, где малолетние демоны учились скалить небольшие пока клыки на воспиталку.
Мише изо всех сил приходилось удерживать его за хвост. Поначалу. Потом хвост вообще остался у Мишки в руке, а дядя Вова чуть не вляпался по инерции в какую-то белесую хрень возле демонического зоопарка, залюбовавшись дивным изгибом шейки зубастого крокодильчика с лапками кенгуру. Когти дядя Вова начал терять уже у трубы, когда с трудом понял, что не сможет преодолеть магический занавес, и полез в иной мир прямо через какую-то трубу, цепляясь за дырки от ржавчины когтями.
Миша держался за его штанину и проклинал этого гада на чем свет стоит. И просил ведь Мишка у него немного душу мамкину понести, просил. А этот отморозок, жадина-говядина, так и не дал! Осторожненько в зубы прихватил мамкину душу, и знай, наверх царапается, а той - хоть бы хны! Даже обидно Мишке становилось, когда душа девочки Петровой вдруг начинала щекотать эту страхолюдину разросшимися лепестками за мохнатыми ушами! И дядя Вова в этот момент совершенно демонически верещал поросячьим пятачком от удовольствия.