Вот тут-то пса и прорвало! И срыв его я понимаю! Совсем проклятый шпак ситуацию запустил. Враги толпами подкрадываются к месту дислокации, а ни разведки, ни личного состава толком нет, и один несчастный пес на все случаи жизни! Давить три с половиной десятка орков, понимая, что из-за них не успеваешь на помощь своим, а потом обнаружить, что свои спокойно сидят у открытого входа в убежище и точат лясы с потенциальным противником…
И то, надо сказать, если бы не Шарик с его засекреченной подготовкой, крандец бы настал. Навалились бы степняки всей толпой в тридцать пять рыл, ни людоед бы не помог, ни сам пес. Массой задавили бы. Выручили орочья привычка подкрадываться отдельными пятерками да собачий нюх! Так их Шарик по пять штук пучок и взял. В порядке общей очереди. Узнать бы еще, что им тут понадобилось… Но теперь никак. Коники ничего не расскажут.
Правильным человеком Шарик оказался. Именно человеком. Если некое существо мыслит как человек, говорит как человек, действует как человек, так кто он, спрашивается? А что выглядит иначе, так здесь в этом плане полная свобода: как хочешь, так и выгляди. Главное, к своим поближе держись, чтобы чужие не забили.
Так что Шарик наш – вполне себе человек. Солдафон немного, этого не отнять. Так ведь всю жизнь в армии провел. Да и полезна нам военная косточка! Вон, патрулирование налаживает какое: муха не пролетит! А то каждый день открываешь вход и думаешь, а не ждет ли тебя там розовый орангутанг с малиновой дубиной? И вообще… У меня со всем этим проблема есть. Не люблю я людей убивать. Из армии из-за этого ушел. Понимаю все, враги есть враги, и мы их не звали, но… Не мое это. Если очень надо – сожму зубы и сделаю. Но не мое! Мне спасать больше по душе. Понимал же, что орков отпускать нельзя. Но отпустил. Хотя к лучшему получилось…
В общем, ничего страшного не вижу, что я с Шариком разговариваю.
Ручной людоед есть! И перевертыш! И близнецы дроу! И человек, который может все!!!
– Его-ор!
– Спи…
– Я ре-ебенка хочу…
Маленькая ручка, лежащая у меня на груди, скользит к шее, дотягивается до уха, играет мочкой.
– Елочка!.. Рано тебе еще!
Маленькая, шупленькая, совсем ребенок… Какое тут…
– Не рано! Я взрослая! У меня лук свой! Его-ор!
Теплое тело прижимается еще плотнее. Твердые горошины сосков упираются мне в бок. Тонкая ткань термобелья им не помеха. А сама Елка в очередной раз забралась в спальник голышом. И явно не ради тепла…
Да, у них так. Получила лук – взрослая. Годы не считают. Плюс полная свобода нравов. Точнее, от нравов. Может, и в самом деле?.. Сам мучаюсь и девчонку мучаю…
– Мы же разные, девочка моя…
И что? Ну, зеленая, ну, с кисточками, хвостатая… Это все не помеха. Симпатичная же! Хорошая… Не человек, правда… В смысле, не земной человек… А земных здесь и нет. Любая местная женщина, как бы она ни походила внешне на человека, генетически не отличается от Елки.
– Нева-ажно…
Рука перестает играть ухом и перебирается на затылок… Теребит волосы… Легкая, мягкая, ласковая… Кошачья лапка…
А Шарик – человек? Но с Шариком я не сплю… А с Елкой…
– Золотце! Я же говорил: от меня не может быть детей!
Лапка возвращается на грудь, гладит… Не верит. А потом поймет, что не врал. И обидится. Или нет?
– Ну да-авай попробуем…
Новое поглаживание. Голова с моего плеча перемещается на грудь. Рука – на живот.
Чем ты занят, Егор? Взвешиваешь аргументы «за» и «против»? Именно! А что это означает? А то, что нежных чувств к этой девчонке нет и в помине. Отцовские есть, дружеские… да какие угодно, только не мужские. Оно, конечно, и без всяких чувств бывало… И неоднократно. Но как-то это… нечестно, что ли…
– Елка, выгоню!..
Или что-то другое это означает? Например, что сопротивляешься ты исключительно по инерции.
– Не полууучится!
Головка приподнимается. Сейчас она смотрит мне в лицо, хотя увидеть ничего не может. Темно…
– Почему?
Смеется.
– Я не уйду! Его-ор!
Головка возвращается на место, а рука скользит дальше. Перехватываю. Некоторые органы моего тела имеют свое собственное мнение. И зеленой не обязательно это чувствовать!