– Конечно, помню. Я шла на урок шитья. С трудом уговорила воспитателей отпустить меня за пределы приюта. Я собирала ткани, нитки, пуговицы и иголки по всем уголкам дома и всегда брала всё с собой, поэтому сумка была такой тяжёлой. Я так обидно ушиблась, когда упала, а ты пришёл и подал мне руку. Помнишь, что ты мне сказал?
– Простите мисс, вы не сильно ушиблись?
– Никто не называл меня мисс до этого.
– А потом Скоттинс дал мне подзатыльник за то, что я сбежал без разрешения и увёл назад в мастерскую.
– Почему ты никогда не говорил мне это вслух?
– Боялся.
– Скажи мне это сейчас, пожалуйста. Это не так сложно.
– Я не могу, – сказала встревоженная душа Эрика.
– Почему?
– Есть причина.
– Какая?
– Не могу сказать, прости меня. Я не могу…
Голос души становился всё слабее и связь опять заглушилась.
…
Слова утекли, кончились разговоры, и уличные фонари вновь погасли. Маленький зелёный пиджачок, оживлённый нитями после очередного боя отдыхал на стуле в небольшой мальчишеской спальне. Там же, под кроватью, в коробке спали заплатанные ботинки. Манекены на краю слегка выставленного из сумки альбома рассматривали непохожих на них людей, в помятых брюках и не часто привлекательных юбках. Но леди Загадки с ними не было. Она сидела в кармане рабочего комбинезона, прижав к себе босые ноги. Это было её первое приключение, но леди Загадке было почти всё равно, куда она едет и где окажется. Ей не сбежать от листа бумаги, к которому она прикована грифелем карандаша.
…
Рабочие будни, кто же вас придумал? Очевидно человек, который любил порядок. Очевидно, это был кто-то трудолюбивый. Кто-то, кто не хотел тратить ни минуты впустую. Кто-то, кто любил хорошо поесть. В конце концов, еда становиться вкуснее, если чувствуешь, что ты её заслуживаешь. Поэтому есть в обеденные перерывы в будни гораздо вкуснее, чем ужинать в выходные.
Часы во всех частях города пробили полдень, и голодные животы устремились в поисках чего-то ароматного и тёплого. Живот Эрика не был исключением. Эрику с ним очень повезло. Он редко закатывал истерики, не требовал чего-то трудно-добываемого и в целом вёл себя исправно, прилично и достаточно скромно. Свежая булочка и стакан молока, и что ещё нужно для счастья такого живота? Увы, но некоторым животам не понять красоты простых продуктов и сочетаний. Пока живот Эрика был занят работой, мысли самого Эрика уносили его вновь на пляж к леди Загадке, которая смотрела на океан, сидя на белом песке. Позу пришлось поменять в силу многочисленных сгибов на листе, напоминавших о тайной перевозке в кармане комбинезона.
Неожиданно, поток мыслей Эрика был сбит звуком ударившегося о дверь колокольчика. В мастерскую вошёл молодой мужчина, одетый в неприлично элегантное серое пальто и в такие же до неприличного не отталкивающие элегантные усы.
– Приветствую мастеров своего дела, – сказал мужчина, снимая шляпу. – Прошу прощения за столь неожиданный визит во время обеденного перерыва, но обстоятельства не менее неожиданные вынуждают меня прервать ваш священный акт обеда.
Эрик чуть не подавился булкой, но смог вовремя откашляться и привести себя в порядок, прежде чем Скоттинс заметит, что в мастерскую кто-то зашёл.
– Добрый день, мистер Манн, – шёпотом сказал Эрик. – Простите, хозяин сейчас отдыхает, так что я временно за него сегодня.
– Как всегда, вы временно лучший сапожник в городе, мистер Шус, – улыбаясь, сказал мистер Манн. – Кто знает, может, когда-нибудь вы позовёте меня перерезать красную ленточку у входа вашей собственной мастерской? Я так и представляю вашу речь перед народом.
Мистер Манн, задумавшись, предложил костяшку пальца к подбородку и начал шёпотом вещать речь на вымышленном открытии такой же вымышленной мастерской Эрика:
– Когда я только начинал принюхиваться к запаху кожаной обуви, мне было отведено скромное место в этом мире. Место подмастерья. Но посмотрите на меня сейчас! Вот он я, перед вами, дамы и господа, живой пример того, что ценность каждого из нас определяется не благородным происхождением, а тем, что мы можем сделать из себя! Никто в меня не верил, но этот человек, он поверил!
– На этом месте появляюсь я с золотыми ножницами, – прошептал мистер Манн, заслонив рот ладонью во избежание подслушиваний выдуманной публики. – Этот человек однажды сказал мне колоссальную вещь! Зачем нужны золотые ножницы, если не существует на этом свете ленточки, которая могла бы окружать вход мастерской мистера Шуса? И тогда я понял, что не успокоюсь, пока не осуществлю мечту нас обоих!