Выбрать главу

— Вот, значит, как, — озадачилась Миля. — Опасная у тебя работа. И неблагодарная.

— Отчего ж неблагодарная? Я людей счастливыми делаю. А коли человек счастлив, то и мне удовольствие.

— Так я и говорю: ты чужие желания исполняешь. А самому-то чего хочется? Если надо, чтобы я за тебя желание высказала, так это без проблем. Только дай знать!

— Мне желать не положено, — щук насупился.

— Как это не положено? Всем положено.

— А мне — нет! Служба моя такая и доля рыбья — о чужих желаниях заботиться.

— Так, может, ты хочешь, чтобы тебя от службы освободили? Как в сказке про Аладдина и джинна! Своим последним желанием Аладдин дал джинну свободу. Хочешь, и я тебя на волю отпущу? Ну, как только узнаю способ домой попасть…

— Ага, — щук злорадно ощерился, — все вы, люди, такие, даже самые лучшие. Только о себе думаете. В твоём мире магии нет, и от щука волшебного пользы не будет. Так что можно ему и волю дать, сделать широкий жест…

— Стой, телега! — крикнула Миля. Обида её взяла. — Хочешь, я тебя прямо сейчас освобожу, и пропади всё пропадом! По щучьему веленью…

— Стой, глупая! Замолчи! Что я с этой щучьей свободой делать стану? За карасями гоняться или куликов в камышах караулить? Мне такая свобода не нужна. Другое у меня желание.

— Какое?

— Не скажу. А то не сбудется.

Как Миля не упрашивала, — молчит Ярилка, словно рыба. Ни словечка больше не вымолвил. Тогда и она решила со щуком не разговаривать. Сидит, надутая, скороговорки твердит.

На другой день, понятное дело, обида подутихла. Кто такая Миля Ярилке? Малознакомая девушка из другого мира. Очередная клиентка — желальщица. Нет у неё права ему под чешую лезть. Кто знает, по каким законам жизнь волшебных рыб устроена, и какие в ней течения тайные да камни подводные имеются.

7

В общем, помирились Миля с Ярилкой и стали к смотринам готовиться.

Подготовились на славу!

На седьмой день пути подкатила к граду стольному не крестьянка в телеге, а барышня-боярышня в ландо-кабриолете. Наряжена в тафту и бархат, украшена жемчугом да самоцветами, на ногах сапожки расшитые, на голове венец золотой. Телега, то бишь ландо, парчой и мехами убрана, бочка с щуком крышкой закупорена и в драгоценный чехол одета.

Руки Милины за дни праздности от мозолей да ссадин отошли, кожа стала нежной, гладкой. Пусть попробует Жиронежка её мужичкой обозвать!

А стольный град не таким уж градом оказался, скорее уж коттеджным посёлком олигархов. Только вместо олигархов — бояре в долгополых шубах, вместо коттеджей — терема с шатровыми кровлями, башенками, балконами да верандами. При каждом постройки разные, и сады, и огороды; всё это за высоким забором схоронено, только и увидишь, что с холма перед въездом в столицу. Поодаль — подворья помельче, и вовсе на деревню похоже. И у всех внутри просторно, а снаружи тесно. Усадьбы боярские друг на дружку наступают, между заборами улочки — двум возкам с трудом разминуться, да ещё петляют туда-сюда. Не город, а лабиринт.

Спасибо, телега заколдована. Скажи, куда ехать — сама дорогу найдёт. Подвезла Милю к воротами большим, кованым, а там гостей встречают уже. Пока Миля на травке у озера прохлаждалась, царевич с присными успел домой воротиться и обо всём распорядиться.

Глядит Миля, диву даётся. Так вот же он, парк чудесный из её сна. Вот он, терем сказочный, разноцветный! И знакомый пруд поодаль за деревьями поблёскивает… Знать, не простой сон это был. Надо ушки на макушке держать да по сторонам поглядывать.

Препроводили Милю в гостевые хоромы, для невест царских предназначенные, выделили покои отдельные — по-современному, апартаменты. Там и опочивальня, и горенка, и людская, и кухня с печью.

Бочку Миля велела внутрь занести и в горнице поместить. Царская ключница, баба хитрая, востроглазая, хотела к ней служанок приставить, но Миля отказалась наотрез. Пусть что хотят, думают. Ей под боком шпионы не нужны.

Как настала ночь, велела Миля бочке к пруду царскому скрытно пробраться, на глаза никому не попасться, Ярилку в воду выпустить и там же рядом под ивами схорониться.

Щук на прощанье Миле наставление дал:

— К дубу сама не ходи. Он во внутреннем, запретном, дворе растёт. Туда придворных не всех пускают, а тебе, пришлой, и подавно от ворот поворот дадут. Вот как выберет тебя царевич в жёны, сам к дубу приведёт, чтоб у книги спросить, ждёт ли вас с ним сказочное "долго-и-счастливо".

На том и расстались.

В первый раз за время долгое Миля спать не на лавке легла, не в телеге и не на траве, а на постели широкой, на перине пуховой. Хорошо-то как! И подумалось Миле, что теперь всё складно и ладно пойдёт, и откроется вскоре ей путь домой.