Здесь оказались?
Удивились те безбрежно…
— Пришли из царства мы великого Аллаха,
Чтоб погулять в любимом месте Сулеймана.
Ко младшей юноша идёт, боясь немало,
И говорит:
— Умилосердись, дева — птаха!
Смягчись и сжалься надо мною, ведь печали
Моей нелёгкой жизни трудно передать.
Она воскликнула:
— Уйди, нельзя мечтать,
Тебе неведомы неведомые Дали…
Джаншах услышал и, заплакав, отошёл…
Да стал стихи такие деве говорить:
— В саду явилась ты, прекрасная, как быть?
Одежды шёлковые скинула на пол…
И распустила ты медвяные власа,
А я спросил: — Как звать тебя?
Ты отвечала:
— Я та, что сердце обожгла, — и замолчала…
А я стал сетовать судьбе, моя краса…
И ты промолвила: — Скале ты говоришь!
А я в ответ: — Уж, коль скала твоя тверда,
Аллах велит, и из скалы пойдёт вода,
Поток из камня, что у сердца ты таишь…
От красноречья в девах вспыхнули огни,
Они разнежились и начали играть,
А он плоды принёс и стал их угощать,
Так веселясь, уснули крепким сном они.
Наутро девушки те перья понадели,
И, превратившись в гурий, вовспарили ввысь,
Домой из сада безмятежно понеслись,
И попрощаться-то с Джаншахом не хотели.
Как он увидел, что скрываются из глаз
Три птицы яркие, так ум ушёл от тела…
Упал в беспамятстве на мрамор пола белый
И крик великий испустил в прощальный час…
А, между тем, шейх Наср сказал одной из птиц:
— Здесь мальчик маленький, его вела судьба
Из дальних стран через несчастия сюда.
Прошу, снеси его домой путём зарниц.
Там сердце радостью наполнится его,
Он будет помнить всё, что с ним теперь случилось,
Бесценный опыт получил он, словно милость,
Его судьбою было то предрешено…
А птица так в ответ: — Я слушаю тебя
И повинуюсь, господин любимый мой.
И шейх пошёл искать Джаншаха.
Сам не свой
Нашёл его он там, куда входить нельзя!
Лежал на мраморе в беспамятстве Джаншах.
Принёс тут старец благовонья, и очнулся
От них наш юноша, невольно оглянулся,
Но не нашёл того, желанного… в глазах…
И от печали превеликой стал стихи
Он бормотать, и вот услышал мудрый шейх:
— Она явилась, словно в море солнца шлейф,
И гибок стан, и речи нежные тихи…
Сияньем глаз своих она миры пленяет,
Благоуханьем губ, что розами, манит,
Власами медными легонько шелестит,
Душа же… каменная, жалости не знает…
А стрелы огненные бьют из-под ресниц,
И, в цель мгновенно попадая, убивают.
Краса её прекрасней той, что люди знают,
Ей нет соперницы средь всех земных девиц…
Услышал шейх слова безумные его,
И произнёс: — Не говорил ли я тебе,
Чтоб в эту комнату, что скрыта в глубине,
Не заходил ты, и не трогал ничего?
Дитя, поведай мне о том, что приключилось,
Когда, ослушавшись, вошёл куда нельзя.
И рассказал Джаншах, крупицы не тая,
Что было с ним, как превращенье получилось…
Услышав, шейх заговорил ему в ответ:
— Узнай, дитя, что джиннов дочери тут были.
Те раз в году лишь прилетают, как открыли
Себе на радость этот маленький секрет.
Да развлекаются они лишь до утра,
И улетают вслед за тем к себе домой.
— А где их дом? Скажи мне, тайну их открой!
А Наср ответил: — Я не знаю, где страна…
Затем добавил: — Так пойдём, приободрись!
Ты полетишь к себе домой на крыльях птицы,
Оставь любовь, что, может быть, тебе лишь снится!
В дорогу дальнюю теперь же соберись.
Джаншах без чувств упал, сражённый приговором.
Когда очнулся, то взмолился: — Мой отец!
Я не хочу теперь домой, там мне конец,
Хочу любимую увидеть с ясным взором.
Хотя б и год пришлось мне встречи ожидать.
Хотя б и вовсе не увижу я родных,
О, помоги моей беде в краях своих,
Ведь только здесь смогу её я увидать…
Аллах тебе поможет, ты же мне внемли!
На это шейх ему:
— Клянусь тебе Аллахом,
Не знаю девушек, страны их, я монахом
Живу столетия в волшебной сей Дали.
Но если ты увлекся так одной из дев,
Что жить не можешь без неё, тогда останься,
Живи тут год, дождись её. Да постарайся…
Как прилетит она под сладостный напев,
И перья скинет, ты тотчас их забери!
Возьми одежду той, которую желаешь.
Они поплавают в бассейне, ты уж знаешь,
И лягут спать. А ты спрячь перья до зари.
Наутро спросит очень ласково тебя: