Вот, наконец, он оказался пред царём.
Царь Шаммах выслушал приветствия, затем
Спросил о брате и тогда повеселел:
— Мы во дворец волшебный нынче же войдём.
О нём рассказывать не хватит красных слов:
Дворец волшебный был, с земными не сравнить!
Ни слов, ни звуков нет, чтоб это объяснить…
Сравню с виденьями из самых дивных снов.
Вот в ложа царские они уже садятся,
И разговор заводит царь:
— Теперь скажи
Свою историю и всё мне доложи.
Джаншах с начала до конца, чего бояться,
Всё до подробностей царю порассказал.
Тот, удивившись, произнёс:
— Тут в царстве джиннов
Иначе всё, чем на земле. Средь исполинов
Нет тех земель, что на земле ты повидал.
Мы не воюем друг со другом и не дружим.
Я царь над джиннами, но Такни… я не знаю,
И о сокровищах не слышал… Вспоминаю,
Что птица вещая, которая мне служит,
Однажды имя это вслух произнесла.
Я призову её! И вот, летит по небу,
Что с небом нашим не сравнится, по пранебу,
В пространстве огненном летит небес стрела.
Её назвать нельзя ни птицею, ни зверем,
И не сравнить её с известными телами,
Не описать её обычными словами.
То птица Вещая… и ей подвластно время…
Она приблизилась к Шаммаху, а точнее,
Она вошла в пространство явленным огнём.
И он спросил её о Такни всех времён,
— Ты говорила о сокровищах, вернее,
Произносила слово Такни. Объясни,
Что это значит, где находится страна?
Снеси же юношу влюблённого туда.
Изнемогает он и гибнет от любви.
ТАКНИ
И птица Вещая не голосом, но гласом
Заговорила:
— Просит он, чего не знает…
Ведь он желает неизвестно что!
Растает
Он в славе Такни,
ведь страна та
правит часом.
В стране той время зачинается земное,
И все сокровища находятся лишь там.
А этот юноша… себя забудет сам,
Он попадет в пространство времени иное.
Иное время он не сможет удержать,
И потому земное время пусть поймёт,
Чтоб понимал, зачем оно и как идёт…
И для того, чтоб научился вспоминать…
Земное время — это жажда обретенья
Себя единственного в лоне божества:
Вне форм, вне разума, желаний естества,
Но только вдохом совершенного мгновенья!
Как по воде круги проходит время жизни,
Как в океанской мгле подводная река,
Что не имеет берегов, но так сильна,
Как притяжение души к своей отчизне…
Земное время — созревание души,
Упавшей спелостью земного притяженья
В круговороте духа с телом, в их движенье…
Страна же Такни — это таинство межи.
Не знает он, чего он просит!
Ум в плененье…
Так птица Вещая звучала гласом в сердце.
Джаншах почти не понимал, но знал, Она
Его к Шамсе доставит! Там его судьба.
Он лишь в Её Огне душой желал согреться.
Шаммах увидел это чувство и воскликнул:
— Неси его, он потерял уже себя,
И не боится он извечного Огня.
Итак, царя Шаммаха наш Джаншах покинул…
О том полёте не сказать мне, но когда
Очнулся юноша, он был недалеко
От той страны, куда стремился. Там легко
Скользили звёзды по спиралям и года…
А птица вещая в Ладони опустила
Джаншаха рядом со сверкающей страной,
Чтоб он привык глазами, чувствами к иной
Структуре времени.
Ладони эти — Сила.
И на Ладонях пробыл он… как будто вечность.
На самом деле, лишь минутка миновала.
И слух настроился, и зрение восстало,
А тела не было, одна лишь бесконечность…
Его вмещала, или он её вмещал?
Он стал пространством,
что имеет тысячи глаз!
Что слышит время: год и век, минуту, час,
Он всё, что было, есть и будет — сознавал!
Вот так с Шамсою повстречались, будто вечно
И пребывали, не прощаясь никогда.
В единстве времени смыкаются года.
И души слиты друг во друге безупречно!
Слова, слова…
Их не хватает для того,
Чтоб радость цельности, единства описать.
И только сказка прозвучит в веках опять.
Сюжетом искренним рассказа моего.
Но всё, что было или будет при мольбе,
В себе влюблённые сердца объединили!
Добро и зло, любовь и ненависть, все были -
Для превращения, угодного судьбе.
Судьба таинственна для всех людей на свете.
В ней поиск цели, боль, и радость, и тоска,
Стремленья, ненависть, порханье мотылька.
Но сверх-судьба — любовь являет при ответе.