Светлана Таскаева
Сказка о хитром жреце и глупом короле
Если бы у рыб и впрямь была своя наука и свои мудрецы, раздел о крючках занимал бы в этой науке весьма скромное место.
Восток, Петруха, — дело тонкое.
Повесть из цикла «Пути людей»
2179 год В.Э.
Часть 1. Дорога к Храму
Они прибыли на место встречи в сумерках — как и рассчитывал Арундэль. Он остановил коня в долинке между заросшими лесом холмами.
— И где же вестник? — вопросил он у провожатого.
Паренек нервничал всю дорогу, но Арундэль знал, что тот не врет.
— Не знаю, господин, пора ему уже…
В это мгновение Арундэль увидел поверх головы собеседника, как из-под деревьев по склону холма съезжают люди, одетые в черное с красным. Он мгновенно повернулся, успев краем глаза ухватить движение на другой стороне долины, и хлестнул лошадь мальчика:
— Это засада, скачи прочь быстрее, я прикрою!
Рыжий конек стрелой вылетел из долины. Арундэль развернул своего жеребца к нападавшим. Слева на него скакали гвардейцы, а справа мялись и не спешили в бой какие-то воины в незнакомых красно-золотых одеяниях.
— Элэнна! — с боевым кличем Арундэль напал на первого из Черных Стражей — здоровенного, но неповоротливого быка в вороненой кирасе. Через несколько мгновений крепкая лошадь уже волокла по траве две половинки трупа, каждая из которых с недоумением взирала в вечернее небо единственным глазом. Остальные были ни разу не соперники нумэнорцу, и, откатившись прочь, они недосчитались половины.
Арундэль повернулся к красно-золотым, рядом с которыми вдруг обнаружился странный человек в одной белеющей набедренной повязке. Человек поднял посох. «Что он тут делает?», — подумал Арундэль, как вдруг с посоха сорвались две искры. В последнее мгновение он попытался спрятать лицо в гриве коня, но не успел: в глаза ему вонзились огненные стрелы. От дикой боли — в первое мгновение ему показалось, что глазные яблоки лопнули от жара — Арундэль закричал. Перед глазами плясали головокружительные ослепительные вспышки, в висках звенело как от удара. Его жеребец с ржанием вздыбился и ударил копытами. Арундэль взмахнул мечом и почувствовал, что попал. Он яростно рубил наугад, пытаясь одновременно вернуть зрение, но слепота не отпускала. Насколько он слышал сквозь неумолчный гул в ушах, вокруг него толклись все бывшие на поляне, и властный голос повторял: «Живьем! Живьем его!». Удар в правую руку выбросил его из седла. Тотчас на него навалилась страшная тяжесть, вырывая из рук оружие. Он бил локтями и ногами, но его перевернули лицом вниз, крепко и умело скрутили и вбили кляп в рот.
— Что же вы ждете, скорее оглушите чародея! — блеял кто-то в испуге. Арундэль из последних сил неслышно крикнул — «Альв!» — и на него обрушилась тьма.
Альвион был в трапезной, когда раздался зов. Следопыт вскочил посреди разговора, и соседи — юная дама и лорд Эгнор — воззрились на него с изумлением. Альвион застыл, но голос Арундэля умолк.
— Что с вами, дорогой друг? — промолвил начальник разведки Умбара.
Альвиону было не до соблюдения тайны.
— С Арузиром беда. Так я и знал: нельзя было вам отпускать его туда одного! Мне надо за ним.
Лицо Эгнора посуровело:
— Вот об этом не может быть речи. Пойдемте к лорду Наместнику.
Пока он извинялся перед дамой, Альвион пытался дотянуться до Арундэля, но это ему снова не удалось. Когда они шли по освещенной факелами галерее, Эгнор сказал:
— Помните: от вас зависит судьба Кузнеца. Вы не можете уехать, не дождавшись прибытия посольства.
Следопыт ничего не ответил. После тяжелого молчания Эгнор спросил у него:
— Вы знаете, что с вашим другом?
— Скорее всего, он сейчас без сознания, — и, помолчав, Альвион добавил: — Я бы почувствовал его смерть.
Когда Арундэль разлепил веки, вокруг царила непроглядная тьма. Впору усомниться, открыл ли он глаза и не слеп ли — при этой мысли его охватил мгновенный ужас. Но вихрь огненных пятен исчез, и звон в голове поутих. «Наверное, маг не до конца меня ослепил. Глупец, мальчишка! Даже не вспомнил про колдовство!» Он шевельнулся, и правую руку пронзила боль. Он попытался коснуться ее и обнаружил, что левое запястье схвачено тяжелым наручником, от которого отходит в сторону и вверх, видимо, — к стене — толстая грубая цепь. Арундэль, морщась, привстал и, извернувшись, нащупал левой рукой правую. Повязка заскорузла от запекшейся крови и ссохшегося целебного бальзама — значит, он пролежал без сознания гораздо дольше, чем должен был. Ответом на эту загадку был незнакомый болотно-приторный привкус во рту — его чем-то опоили. Арундэль покрутил головой, пытаясь уловить хоть какие-нибудь проблески света — безрезультатно. Оставалось ощупывать пол и стену полубесчувственной от боли правой рукой. Выяснилось, что он прикован к стене, сложенной из гладкого как стекло камня. В стене оставлена какая-то странная ниша, а звон в ушах оказался на самом деле перебором водяных капель, стекавших в углу по стенам в углубление, вытесанное в каменной плите пола. Арундэль напился оттуда, прогоняя головокружение и дурманящий привкус — вода, хотя и отдавала ржавчиной и камнем, была довольно чистой. Внезапно рядом с ним что-то зашуршало и стукнуло. Арундэль осторожно протянул руку и нащупал в нише, оказавшейся дном колодца, что-то вроде деревянного корыта на веревке, в котором лежала черствая горбушка и стояла миска с похлебкой. Пока он ел, надежда встретиться с тюремщиком и узнать, куда он попал и не ослеп ли он окончательно, медленно угасала.
Вдоль растянувшегося посольского поезда, вздымая облако пыли, скакал человек в черном с серебром. Жрец, прикрыв глаза рукой от низкого солнца и пыли, внимательно смотрел на него. Нумэнорец, добравшись до конца колонны, развернул своего вороного и подъехал прямо к нему.
— Приветствую! Лорд Рингор поручил мне заботиться о нуждах посольства. Если что-то случится или вам что-то понадобиться — обращайтесь ко мне. Да, меня зовут Нимрихиль, я из свиты Лорда Рингора, Наместника Умбара.
Гнедой харадский мерин жреца был ниже могучего вороного жеребца, а харадец — тщедушный и узкогрудый — сильно уступал в росте смотревшему на него сверху вниз рыжеволосому Нимрихилю. Жрец стряхнул песок со складок своего парадного красного облачения и склонил голову:
— Велика же забота владыки Умбара, что простерта вплоть до наинижайшего. Ничтожный Амети готов служить ему и высокородному Нимрихилю.
— Подобает ли называть себя ничтожным носящему знак храма, о котором слышали далеко за пределами южных стран? — вежливо осведомился нумэнорец.
Жрец дотронулся висящего у него на груди амулета:
— Поистине, лишь Золотой Скарабей, что движет солнце и светила, освещает жизнь младшего из жрецов его.
Нимрихиль живо отвечал:
— Что касается меня, то я много слышал о вашем Храме, и мне любопытно, что из сказанного правда, а что — выдумка. Я надеюсь, вы отчасти удовлетворите мое любопытство?
Амети мельком глянул на собеседника, и маленькие глазки, похожие на пересохший изюм с черной косточкой внутри, встретились с жестким голубым взором. Жрец скромно потупился:
— Я раб высокородного, но об иных тайнах молчание должно пребыть нерушимым.
— Несомненно, — нетерпеливо кивнул Нимрихиль, — но я лишь хотел узнать, правда ли, что высота вашего Храма превышает восемьдесят локтей и что он крыт золотом?
— Сие правда, к тому можно присовокупить, что стены Храма сложены из полированных каменных блоков и покрыты серебром.
— В самом деле? Я и не знал, что такое возможно, — задумчиво промолвил Нимрихиль, — Велико искусство строителей Храма… И велика сила самого Храма — говорят, сам Сын Зари прислушивается к Слугам Скарабея и по их слову отправил на север посольство? Я вижу здесь помимо уважаемого Амети много осененных Золотым Скарабеем из числа облаченных в красное…