Бегая от одного стеллажа к другому, Мила находила имена своих подруг, искала причину смерти, выхватывала со следующего ряда Книгу жизни виновного и бросала её в быстрорастущую кучу. Девочка вырывала страницы, яростно топтала, разбрасывала по комнате. Не в силах с собой совладать, она выскочила в коридор и схватила свечу, которая всегда горела в маленьком окошке. Мила подожгла ненавистные книги – огонь жадно лакомился податливыми страницами, оставляя после себя только пепел. Девочка не заметила, что была уже в комнате не одна – позади стояла Надзирательница и молча наблюдала за происходящим.
– Глупая дерзкая девчонка, – прозвучал высокий голос, – чего ты добиваешься?
Мила резко развернулась и выкрикнула:
– Они не достойны жизни! Пусть горят! Пусть погибнут! Это настоящая справедливость! Я должна была жить! Я!
– Милая моя, – ответила Надзирательница, – это всего лишь копии.
Меня зовут
Мелкий дождь не переставал моросить, размывая и без того блёклые краски огромного города. Прохожие, словно стаи бескрылых птиц, опустив взгляд шагали в сторону своей работы, мечтая только о бесплатном стаканчике кофе из потёртого автомата. Солнце казалось лишь грязным пятном на тяжёлом свинцовом небе. «А всё кажется более унылым, чем из окна автомобиля», подумала Ольга, осторожно обходя очередную лужу и уворачиваясь от бегущего навстречу мальчишки. «Спешит, видать, учиться!», усмехнулась женщина. Её комфортную машину ещё вчера одолжила сестра, в очередной раз забыв вернуть.
– Оленька, солнышко, прости! Не могу приехать, никак не могу. Денёчек, один лишь денёчек! Возьми такси или попроси кого! – не переставала тараторить в трубку Маша.
– Хорошо, но это последний раз, когда…
– Моя ты хорошая! Люблю, люблю, люблю! – перебила Ольгу сестра и закончила разговор, пока она не передумала.
– И тебе хорошего дня! Мда…
Несколько дней назад Ольге исполнилось 30, но праздник соперничал с повышением в должности – главный редактор журнала "Summer". Тёплые (и не совсем) поздравления друзей и коллег порядком надоели, а желанный отпуск откладывался на неопределённое время. А тут ещё и мерзкая погода, мокрый тротуар и толкающиеся люди. До метро оставалось всего несколько шагов, как вдруг неосторожный прохожий толкнул Ольгу и она уронила на землю зонт, бесполезный в борьбе против тумана. Чертыхнувшись про себя несколько раз, женщина наклонилась за отлетевшим к стене зонтом и тут же встретилась взглядом с мальчиком, сидящим на куске картона. Мгновенно пронеслась мысль: «Сейчас будет просить на хлеб». Она старалась придать лицу надменное выражение, но в тот же миг в её душе что-то надломилось.
Худенькая фигурка ребёнка казалась слишком хрупкой и слабой на фоне бесконечного потока людей. Маленькая статуя неизвестного художника, на которую набросили отрез мешковины, чтоб хоть как-то защитить от разрушающего соседства шумного мира. У ног мальчишки не было ни таблички, ни шапки для подаяний, он не тянул жалобные молитвы и прошения. Обняв себя руками, просто сидел и смотрел сквозь мелькавшую мимо жизнь, отстранившись от шума. Его лицо было живым изваянием человеческого равнодушия и праздности и только глаза – глубокие, тёмные, грустные глаза отражали потерянную душу.
Ольга не могла оторвать взгляд от мальчика – маленький магнитик тянул к себе, приглашал почувствовать и разделить одиночество. Забыв обо всем на свете, она подошла к ребёнку и опустилась рядом на грязный тротуар, подставив сжатые в кулак ладони под подбородок. Окружающий мир отошёл на задний план, мелькающие ботинки и сапоги отбивали размеренный ритм затихающей песни жизни, наполненной радостью и теплом. Единственный источник чего-то настоящего сидел рядом с ней, погруженный в созерцание вечного двигателя человеческого безразличия. Ольга слегка вздрогнула, когда тёплая ладошка мальчика погладила её по руке – она не успела повернуться, как ребёнок исчез в тёмном туннеле метро. Тихая и подавленная, женщина медленно возвращалась домой…
Несколько недель подряд Ольга приходила на то же место у метро, но так и не встретила мальчика. Часами она стояла у серой стены, в ожидании маленького чуда, пробудившего её душу, а потом решила действовать. Останавливая всех попрошаек она расспрашивала о ребёнке, который сидел у метро: