- Я ведь доверял тебе, Син…
Первое, что почувствовал Иму, была жуткая головная боль, которая лишь усиливалась от тряски. Во рту был противный привкус крови, но сплюнуть ее он не мог, а еще ему очень хотелось пить. Разлепив глаза, он обнаружил себя на полу какого-то фургона. Связанные руки и ноги затекли и, как только он попытался пошевелиться, отозвались болью, словно в них тыкали тысячами крохотных, но острых иголок. Перевернуться на спину не давали связанные и страшно затекшие руки, кричать он тоже не мог, по причине заклеенного рта. Да и зачем ему вообще кричать? Борясь с головной болью, он усиленно думал о том, что даже если и освободит рот, то вот с руками этот фокус не выйдет. Или выйдет? А дальше что? Куда ему деться из запертого фургона на скорости примерно в 90 километров? Он даже не знает, где сейчас находится эта консервная банка, внутри которой его заперли, и какое сейчас время суток, и каких по счету суток с момента его похищения? Из-за своего положения «мордой в пол» он даже не мог как следует рассмотреть пространство фургона.
Решив разбирать проблемы по мере их поступления, он принялся активно дергать руками и ногами в попытке нормализовать кровообращение. Когда это ему удалось, он активировал все мышцы лица, чтобы хоть немного ослабить плотный скотч, затем чуть приоткрыть рот, так чтобы немного высунуть язык. Хорошо, что не кляп вставили. Только вот упрямая липкая лента никак не желала расставаться с его ртом. Руки были смотаны за спиной, и это плохо, но в запястьях, что уже лучше. Тяжко вздохнув, Иму кое-как перевернулся на спину, поелозил, удобнее устраивая локти и лопатки, поднял связанные ноги и по миллиметру, кряхтя, как разбитый радикулитом дед, протащил-таки связанные запястья через ноги. Ранее ему никогда не приходилось совершать таких телодвижений и теперь казалось, будто его тянули на дыбе. Трясущимися от пережитого напряжения руками с почти онемевшими пальцами, настолько туго его упаковали, он все-таки сдернул с лица изрядно надоевшую ленту. Пересохшие губы тут же дали о себе знать: ощущения такие «приятные», что аж слезы из глаз, нижняя губа треснула до крови. Не обращая внимания на дискомфорт во всем организме, Лис зубами нащупал кончик клейкой ленты и принялся разматывать руки. Дело оказалось не таким уж и простым, как казалось: скотч путался, местами не желал отдираться и лип к зубам, но он, шипя непроизносимые в приличном обществе словообороты, таки справился. Освободить ноги было уже не сложно.
Теперь он мог осмотреть весь фургон. Кроме самого Иму тут не было ни единого предмета, а размеры кузова наводили на мысль, что это либо фура, либо небольшой грузовик, сконструированный для риктов. Версия фуры отпала сразу же. Как-то не видел он раньше фур с крохотным окошком почти под потолком кузова, над кабиной водителя. Дотянуться до этого оконца тоже было невозможно: предлагалось научиться высоко прыгать и зависать в воздухе. Тут даже самой завалящей палки не нашлось для самообороны. А все стены, как назло, были матово серыми и не единой блестяшки в поле его зрения. Зеркальце! В его кармане была пудреница Тины! Но, увы, его карманы знатно обчистили, пока он валялся в отключке. Что делать?
Коснувшись нестерпимо саднящего затылка, он обнаружил кровь на пальцах. Нехило его так приложили, прямо, от души. В последних воспоминаниях никого не было, напали со спины, и он не видел нападавших. Но, наверняка, не рикты, те бы побоялись убить ударом по голове. А раз он тут, то нужен живой.
Иму лихорадочно думал, его больная голова активно сопротивлялась такому издевательству со стороны хозяина. Тем временем, за грузовой машиной, в кузове которой везли Иму Сатро, следовала неприметная машина старой модели, такая обшарпанная, что, казалось, вот-вот должна развалиться. За рулем этого древнего чуда машиностроения находился щуплый человек возрастом примерно за сорок лет на вид. Ничего примечательного, обычный мужик с давно нестрижеными волосами и заросшим жесткой щетиной лицом. За такой прической было трудно разглядеть маленькое мобильное устройство в его ухе. Да и кто обратит внимание на обычного трудового человека, едущего по своим делам?
- Еще раз. – Най, сидя на переднем пассажирском сидении, наблюдал, как его друг сосредоточенно гонит машину по трассе – Охраной займется твой снайпер, мы пройдем внутрь здания, и ты займешься риктами моей матушки. А справишься?
Коа закатил глаза, усмехаясь:
- Я был телохранителем Эора. Как думаешь, я справлюсь?
- Учитывая, что он мертв, не знаю.
- Если бы твой кузен не сбежал тогда от меня, был бы жив! – слишком резко ответил рикт – Поверь, я не самый плохой вояка. И пусть мне не удалось спасти Эора, но его сына я в обиду не дам.
- Ладно. План так себе, но допустим, прокатит. А мне-то что прикажешь делать?
- Как что? – Коа посмотрел на него, как на малого ребенка – Скручиваешь свою матушку потуже, чтобы не мешала, хватаешь наследника и бежишь как можно дальше. Можешь взять эту машину, я приеду на другой.
- Это не так уж сложно, но вопрос, куда я поеду с ним? Син предал дядю. Кто знает, сколько в окружении Саэ таких вот Синов? Я не могу привезти его в резиденцию.
- Так не вези. – Коа порылся в кармане, извлек маленькое мобильное устройство и сунул его в руку Найа – Я свяжусь с тобой. Спрячь Иму где-нибудь в надежном месте, таком, чтобы кроме тебя никто о нем не знал. Все остальное я сделаю сам.
После этих слов Най впервые за всю свою жизнь испытал недоверие. Нехорошая мысль «что если Коа тоже с моей матерью?» прокралась в голову и засела там занозой.
«Я становлюсь параноиком!» - подумал Най и даже головой помотал, словно надеялся вытряхнуть из нее все нехорошие мысли.
- Кто бы мог подумать, что Син способен на предательство? - покачал головой Коа - Не завидую я тому, кого Саэ выбрал на такую паршивую должность. Жизнь будет – постоянно жди ножа в спину. Предательство – горькая штука.
«Хвоста» за ними не было и, благополучно добравшись до места, назначенного нанимателем, наемники, смеясь и переругиваясь, пошли вытаскивать пленника из фургона. Открыв двери, они обнаружили, что тот все еще лежит, как положили.
- Эй, Кастет, ты его не убил, а?
Кастет почесал бритый череп и пожал мускулистыми плечами:
- Да не, не должен был. Я же, можно сказать, нежно стукнул.
- Ага. Жену бы свою так нежно бил. Смотри, он даже в себя не пришел.
- И че делать? Наниматель сказала, живым тащить…
- Удод! – ругнулся его напарник и полез внутрь проверять пульс.
- Бледный какой-то… - заметил Кастет, когда его товарищ перевернул парнишку лицом вверх, и сам запрыгнул в фургон, чтобы посмотреть поближе.
Но едва пальцы коснулись шеи, пленник распахнул глаза, со всей дури саданул Кастету ногой в нос, вскочил на колени и набросил на шею второму обрывок скотча.
От страха руки Иму вспотели и соскальзывали, но он уперто продолжал душить, ему даже удалось повалить противника на пол и усесться верхом. Человек хрипел и пытался сбросить верткого метиса, он был сильнее, но мальчишка неведомым образом продолжал удерживать свою позицию. И Иму удалось бы убить его, но тут встал второй.
Кастет осторожно ощупал сломанный нос, ухмыльнулся плотоядной улыбочкой и рывком оторвал мальчишку за шиворот от напарника. Иму все еще продолжал попытки сопротивления, хоть сил у него уже не осталось - все ушли на этот рывок, а голова болела до рвотных позывов. Неужто, опять сотрясение?
- Ты глянь, какой прыткий, щенок! – верзила активно потряс свой трофей, словно кутенка – Эй, Добрый, ты в порядке?
Добрый поднялся, потирая шею, и внимательно посмотрел на метиса. Кто бы знал, что парень окажется таким хитрым? Только вот у этого хитрого болезненное выражение лица, и Добрый не мог закрыть на это глаза, раз уж бить лишний раз мальчишку запретили.
- Что такое, малыш? – он издевательски погладил метиса по красным волосам – Головка бо-бо? Ну ничего, потерпи, скоро на плечах ее не будет…