Валерий Строкин
Сказка о маленькой девочке и Белом Рыцаре
В одной семье жила-была маленькая девочка по имени Тася. Родители, мама и папа, ласково звали её Тасик. Обыкновенная маленькая девочка, ничем не отличающаяся от миллионов сверстниц: большие и темные вопросительные глаза, в которых отражался мир, губки бантиком, вздернутый носик, с неизменными летними веснушками, два солнечных лучика косичек.
Она ходила в детский сад и мечтала стать воспитательницей. Была любознательной непоседой, на языке постоянно вертелись вопросы: что? да почему? зачем? отчего? Если в детском садике отчасти утоляли её любознательность, то дома не всегда.
Когда Тася подходила с вопросом к маме, или с просьбой поиграть, почитать книжку, рассказать сказку, мама, почти всегда занятая, отсылала её к папе. Папа, в свою очередь, отсылал к маме.
— Извини, малыш, — говорил он из-под газеты, — некогда. Я читаю о большой политике.
— А, что такое большая политика?
— Это когда дяди играют в грязные игры.
— В футбол? — Однажды Тася видела, как играли в футбол под проливным дождем: игроки ходили по полю усталые, злые, мокрые и грязные.
— Почти. Да, кстати, — папа сворачивал газету и смотрел поверх Таси, на настенные часы, — скоро футбол. Спасибо, что напомнила. Политика, это такая вещь, когда большие дяди… — пробормотал он, не закончив фразы.
— Больше, чем ты? — Папа у Таси был высоким.
— Больше, — соглашался папа. — И вот, они экспериментируют на людях, как на белых крысах: выживут или нет.
— А что такое экспериментируют? — спрашивала Тасик, старательно поговаривая слово.
— Ну, это означает: дорогой хлеб, детское питание, твое детское, но дорогое, как у взрослого человека, платьице и все остальное, — папа вставал и спешил в зал, к телевизору. Оттуда доносился его озабоченный голос: «Динамо и Барселона! Будет чудо, если мы выиграем!»
Тася возвращалась к маме: на кухню, или в спальню. На кухне было интересней, когда мама готовила, она всегда напевала что-то веселое. Тася просилась в помощь, но игру прерывал, звонящий всегда не во время, телефон. Телефон Тася не любила, он отнимал маму на долгий и неинтересный разговор.
— Алло? — спрашивала мама.
— Ах, Вера, это ты? Ну, привет! Последнюю серию? Конечно смотрела, разве я могу пропустить? Бедная Марианна… И он хорош, поверил… Да, ты обратила внимание? Платье просто шик!..Нет…
В спальне мама отдыхала, читала книгу, ей опять было не до Тасика.
— Мама, что ты читаешь?
— Ой, дочурка, эта книга тебе будет не интересна. Она для взрослых девочек.
— Ма-че-ха, — читала Тася по складам пламенеющие буквы, на обложке любовного романа. — Что такое мачеха?
— Не что, а кто. Это неродная мама.
— А разве бывают мамы неродные?
— Не бывают, — успокаивала мама, целуя Тасю. — Доченька, иди, поиграй с куколками, не мешай маме читать. Я купила тебе Оксану, или кукла уже разонравилась? Кажется, её пора уложить баиньки?
— Нравится.
— Тогда иди, поиграй с Оксаной и Машей.
— Мама, поиграй ты со мной.
— Ну, доченька, Тасик, ты же видишь — я занята.
— Не занята, ты читаешь.
— А где твои книжки? Тася, ты достаточно взрослая девочка, чтобы играть самостоятельно. — Мама прятала лицо за яркой обложкой, на которой была нарисована, бегущая по лесной тропинке, молодая смуглая девушка. За героиней ехала красная машина, с открытым верхом, которой правил молодой голубоглазый блондин.
Так случалось довольно часто: то некогда, то не с кем, вот такие, вечно занятые и отдыхающие родители.
— Взрослые, — рассуждала Тася, — вечно заняты, или вечно куда-то спешат. Какие они смешные, когда спешат, непонятно куда и у них не хватает времени на собственного ребенка.
В комнате Таси, напротив кроватки, висела картина, на которой был изображен старинный замок. Стройные остроконечные башенки тянулись к темному небу, крепостные зубцы расплывались в сумерках. В широкий зев ворот, похожий на раскрытый рот, через пустынное поле вела каменистая дорога. Замок казался таинственным и заброшенным, но черные и серебряные тени красиво и загадочно переплетались на картине и казались настоящими под лунной жемчужной горошиной, которую готовились проглотить тучи.
Картина досталась от бабушки. Когда папа её увидел, то сказал, что она слишком мрачная для комнаты ребенка. Он хотел её убрать, но Тасику она так понравилась, что после долгих уговоров и просьб, даже слез, картину оставили на месте.
— Пусть остается, она создает романтическое настроение, — поддержала мама. — Это обогащает воображение.