Она смотрела на большой парадный портрет Королевы Заулики, своей «виталанской» матери, прямо в её большие и печальные глаза, и шептала: - Мама, мама, зачем ты это сделала, зачем погрузила меня в пучину лжи? Я тону. Я ничего не понимаю. Я раздваиваюсь. Иногда я хочу сбежать!
Но происходило это всё реже и реже…
Регулярно она консультировалась с дворцовой Магиней Шу, неприметной, бесцветной дамой с претензиями на экстравагантность и с весьма бледными способностями мага. По сути, она являлась лишь хранителем дворцовых тайн, зашкафных скелетов и библиотеки. Шу, как показалось Аллаин, больше всего на свете боялась ответственности и никогда ничего не знала. Кому нужен был такой Маг?
В ответ на удивление Аллаин, Амата отвечала, понизив голос: - Маг Корг держал королевство железными рукавицами, но он был одержим завоеваниями и едва не вовлёк Виталанию в глобальную битву. Он мечтал накопить силы достаточно для того, чтобы подчинить себе Пространство. Да-да, такой вот гордец! А потом исчез и он с громким взрывом. И поверьте, это было к лучшему. Маленькая Шу стала его преемницей слишком рано, у неё от большого взрыва наполовину отнялась магическая составляющая натуры. Так что не судите строго Шу. Даже маги могут впасть в депрессию или испытать стресс…
… В один из предосенних дней произошло её первое знакомство с Крокодилом. Аллаин вышла в одиночестве прогуляться перед сном по длинной галерее, нависающей прямо над овальным озерком, и вдруг услышала мелодичное, несколько заунывное и затейливое пение. Завораживающе красивый и приятный высокий мужской голос выводил сложнейшие рулады, украшенные йодлями, в которых сплетались невыразимая кручина и страсть. Она тщетно вглядывалась в темнеющий парк, в разноцветные блики колеблющихся фонарей вкруг озерка, игру света и теней, но обнаружила лишь единственное живое существо, и то лишь тогда, когда оно плеснуло хвостом по воде. Это был огромный и тяжёлый крокодил, приподнявший голову и положивший её на мраморную ступеньку. Поначалу Аллаин вздрогнула и отпрянула, хотя крокодил, конечно, никак не мог достать до неё. Потом и вовсе рассмеялась: чтобы крокодил – пел? Это, верно, шутка проказницы-веселушки Аматы, и где-то в зарослях прячется бард, может, даже с целым ансамблем музыкантов.
Но крокодил вдруг открыл пасть, и Аллаин явственно услышала доносящийся из этой пасти голос: - Приветствую вас, о, прекрасная Королева Аллаин, Маленькая Королева, гордость и краса Виталании! Я всегда знал, что настанет день, когда вы по праву займёте трон! Ах, если бы я был человеком, я боролся бы за право стать вашим женихом! О, никто в целом свете не любил бы вас крепче и слаще! Я пою свою песню для вас, и только для вас, несравненная!
- Кто ты? – дрожащим голосом спросила она.
- Кто я? – в голосе крокодила зазвучали горечь и тоска. – Я – заколдованный Принц Алабадин, и никто, никто не любит меня, никто не подходит близко и не касается меня тёплой и нежной рукой! О, вечное одиночество в чужой оболочке! О, горе и слёзы! О! О! О! – и крокодил вновь завёл свою тоскливую, душераздирающую песнь.
Аллаин вконец растерялась.
- Ох, ну прекрати, пожалуйста, тебя невозможно слушать без слёз и содрогания, чем я могу помочь тебе? Может быть, нужно произнести какие-то заклинания? Пригласить дворцовую магиню? Накормить?
- Ох, только не это! – содрогнулся крокодил. – Я уже сто лет не могу кушать нормальную, живую пищу, ибо питаюсь своими воспоминаниями, своей печалью и глупыми чаяниями и надеждами…
- Надежды не бывают глупыми, – робко возразила Аллаин. – И ими полезно делиться с друзьями. Хочешь, я стану твоим другом, и мы поделимся друг с другом своими бедами, надеждами и чаяниями – нашей грусти убавится, а надежды получат основания!
- Прекрасно сказано. Так поведайте мне свою печаль, о, Королева!
- Принц Эндор пропал!
- Опять? Эка невидаль! Ничего, вернётся, этому шалопаю не впервой убегать!
- Боюсь, на этот раз всё иначе. Его нет уже три месяца.
- О, сочувствую! Его искали?
- Говорят, что да. И не нашли…
- А лично вы, вы искали?
- Нет… - растерялась Аллаин.
- Понятно. Тогда одно из двух. Либо вам солгали и отдалили его, тайком сослали, либо на него наложено заклятие. Как на меня!