- А принц Алабадин… красив?
- Он прекрасен! Он настолько же прекрасен, насколько безобразен я! Ну же, поцелуйте меня – и вы в этом убедитесь!
Длинная, зубастая и печальная морда крокодила лежала на скруглённом бортике. Аллаин преодолела страх – это оказалось не так уж и ужасно, Аллаин успела привыкнуть и привязаться к крокодилу. Она встала на колени и тронула холодную, мокрую кожу. Крокодил вздрогнул, замер и закрыл выпуклые глаза. И тогда Аллаин быстро поцеловала крокодила между глаз. Крокодил зажмурился от удовольствия…
И – ничего не произошло.
- Прошу прощения, - наконец, сконфужено пробормотал крокодил, очнувшись от кайфа. – Я слишком увлёкся. Нельзя ли повторить?
- Какой ты наглец и бесстыдник! – возмутилась Аллаин и снова поцеловала крокодила. И снова ничего не произошло.
- Кажется, я засиделся на месте, - вздохнул Алабадин. – Ах, какой позор! Позор на мою голову! Ой-йя, ой-йя! Моё трёхкамерное сердце разорвётся! – и он завыл, заныл, и слёзы полились рекой.
- И здесь обман! – расстроилась Аллаин. И тут на берег вынеслись вереницей всполошенные горничные второго и третьего ранга во главе с секретаршей, забегали, засуетились, запричитали – ещё бы, они увлеклись своими девичьими секретами и проморгали такое происшествие! Теперь суровая Зоас их накажет – заставит ходить несколько дней, не моргая! Следом спрыгнули с последней ступеньки Амата и Галиша: – Ой, горе! Ой, недоглядели! Теперь Зоас накажет! Кыш пошёл, охальник! Гумон, гумон на тебя, трезаклятый!
- Гумон, гумон! – хором повторили горничные. Крокодил хмыкнул, пискнул, гукнул, нырнул и растворился в воде. Аллаин весело смеялась, глядя на поднявшуюся суматоху, а Амата и Галиша осматривали и ощупывали её.
- Амата, он всего лишь крокодил! И никакой не Чёрный Маг! Видишь – ничего не случилось, всё хорошо! Я здесь, я жива и здорова, ваша Аллаин!
- И всё же мы вызовем доктора Куина для обследования!
- Никаких докторов! – отрезала Аллаин. – Я здорова. Более того, я запрещаю отныне шикать на принца Алабадина, гнать его отсюда и вредить заклинаниями. Он теперь – мой поцелуйный брат! Повелеваю – назначить Аллабадина придворным тенором и каждый праздник устраивать концерты: созывать на берег гостей и музыкантов, чтобы аккомпанировать принцу. Гаргабалья, доведи до сведения и принеси указ на подпись!
- Слушаюсь, Ваше Величество! – Секретарша Гаргабалья попятилась, кланяясь, и отправилась доводить до сведения указ Маленькой Королевы.
- Ах, Аллаин! – сказала графиня Амата, закадычная подружка. – Какая вы у нас… кокетка! Я бы никогда не решилась! Целовать крокодилов – какая блажь! И каково это – поцеловать крокодила?
- Ничего особенного – холодно и гладко… Спроси лучше у Рамальи - она постоянно целует свою противную брехливую собачку! А бабушка Зоас целуется с попугаем Крекером – того и гляди, съест!
- А девица Мазулька целует свою любимую кошку Мысю, - подхватила Галиша. – А кузен Лизин регулярно чмокает своих крысок – да-да, сама видела!
– И никто из них не превращается ни в магов, ни в принцев, ни в человеков!
- И всё-таки, представьте себе принца, в которого мог бы превратиться крокодил! Страсть какая: зубастый рот до ушей, глаза выпученные, сам длинный и коротконогий, а кожа бугристая и скользкая! Фи!
- А бабушкин попугай? Принц Крекер был бы длинноносым и горбоносым, с крошечной головкой, толстым языком, бегающими глазками и очень упитанным пузом!
Так, весело смеясь и обсуждая несуществующих принцев, подруги вернулись в покои Аллаин, где подруги оставила королеву отдыхать.
- Алли, если хотите, мы ляжем с вами, а то ещё придёт в голову что-нибудь несусветное! Заодно поболтаем!
…И Аллаин и Амата, не раздеваясь, так и уснули вместе, обнявшись, а Галиша свернулась калачиком подле королевской кровати на пуховом коврике…
А утром, ни свет, ни заря, растревоженная бабушка Зоас заявилась в покои, разогнала подружек, чтобы поругать воспитанницу один на один. Она появилась на пороге в домашних мягких штанах и пуховой душегрейке до пупа. Неприбранные каштановые волосы шаром окружали массивную голову.