- Ну, Аленький, пора! – рявкнул Андрюха, схватил Аллочку за руку и дёрнул в сторону в тот самый момент, когда вооружённые всадники с мечами наголо почтительно поверглись на колени перед тем местом, где секунду назад должна была стоять Аллочка.
Ребята бежали, расталкивая зевак, не обращая внимания на охи и причитания. Народ с земли тянул к ним руки, но не решался схватить, поставить подножку или как-либо ещё задержать. Ребята ловко и шустро лавировали между «массовкой», уклоняясь от протянутых рук, нервно хихикая от явной нелепости происходящего.
- Алик, как ты думаешь, нас сейчас снимают на плёнку для фильма «Назад в будущее»?
- Нас сейчас тыкалой «снимут»! Мамочки, где же мой дом? Хочу назад, на Шестнадцатую… Парковую-ю-ю…
…Стражники, несмотря на почтительность, проявили оперативность, непреклонность и завидную напористость. Не прошло и десяти минут, как Аллочка и Андрей были опутаны ловчими сетями, будто зверюшки какие, и крепко схвачены.
- Ваше величество, не волнуйтесь, ради всего прекрасного! Умоляю! Ведь вы не пожелаете, чтобы нас казнили из-за вас? – уговаривал Аллочку рыжебородый стражник, распутывая сети, чуть ли не со слезами на глазах. – Ну, погуляли – и довольно. Что вам во дворце не сидится? Сэр, и вам совестно, в преддверии Великого Магического Праздника!
- Что ты гонишь? – возмутился Спирин. – Ну, хватит, ребята, пошутили – и на фиг. Ребята, какие из нас королевы? Вы обознались, блин!
Упирающихся и брыкающихся ребят тащили в сторону конной гвардии, где, как по мановению волшебной палочки, вдруг возник изукрашенный драгоценностями, словно новогодняя ёлка – лампочками, ларец на носилках, которые держали с десяток дюжих молодцов с голыми лоснящимися торсами.
И вот обескураженные, ошеломлённые, недоумевающие и изрядно помятые Аллочка и Андрей уже сидели внутри.
- Андрюшка, нас не могут разыгрывать, - вдруг сказала Аллочка дрожащим голосом. – Они такие серьёзные. И носилки эти. И амуниция… Мы куда-то не туда попали. Это не Москва. И не киношники.
- Ежу понятно, что не Москва, - хмуро отозвался Спирин. – Почему же тогда они по-нашему говорят, а? А мы их понимаем? Блин какой, уговаривает, падла, а сам так за ногу схватил, что чуть не оторвал!
- Потом стали понимать. А сначала никто ни бельмеса не понимал… А сейчас даже эти пельмени по-русски затарабанили… Чудеса!
Они сидели в шёлковых вышитых подушках, мрачно переговаривались и глазели по сторонам. Впереди паланкина бежали глашатаи в коротких пёстрых юбках и летящих цветных шароварах, но с голыми мускулистыми торсами, блестящими от пота, с широкими грудными клетками, «испирсингованными» сверкающими белыми бусинами, и зычно провозглашали: - Дорогу Её Величеству Королеве Аллаин Девятнадцатой! Дорогу её Величеству…
Десятки длинных косиц, свисающих из-под зелёной чалмы, развевались и мерно подпрыгивали от ритмичного, медленного бега. Рядом с паланкином так же мерно бежали слуги-охранники в такой же нелепой одежде, только чалмы их были алыми, бусины на груди – зелёными, а растаманские косицы увенчивались пёстрыми бантами или бубенцами. Конные «ловцы» в блестящих чёрных плащах держались вровень с ребятами и смущённо и заискивающе поглядывали на них, надеясь вымолить прощение за непочтительные прикосновения.
Дорога постепенно становилась всё шире и величественнее, булыжник, вымостивший её – беломраморным, домишки и дома сменились великолепными садами, из которых выглядывали изящные и явно богатые усадьбы, устремленные ввысь.
- Аленький! – зашептал Андрюха. – Я всё хорошо разглядел и обдумал. Не так уж это и невозможно – прорваться сквозь этих крезанутых. Так что готовься спрыгнуть – и молчи!
Вот впереди завиднелся въезд на мост с изваяниями длиннобородых старцев в длинных одеждах по правому краю. Мост пересекал изумительной красоты реку, всю в буйных зелёных кудрях деревьев и в белоснежных и ажурных арочных мостах. А мост с изваяниями величаво и торжественно подводил дорогу прямо к огромным воротам в крепостной стене, которой был обнесён прекрасный белокаменный дворец, чьи узорчатые башни, сверкающие карминные кровли и ажурные шпили кокетливо и заманчиво вздымались над стеной, отвесно обрывающейся прямо в затененные воды.