Что делать?
Да неужели же не вернуть ребятам потерянной молодости?
Подсчитали волшебники время, хотели уже спрятать счёты в стол, но Сергей Владимирович, главный из них, не позволил. Взял он счёты и подошёл к ходикам. Покрутил стрелки, подёргал гири, послушал, как тикает маятник, и опять защёлкал на счётах. Считал-считал он, шептал-шептал, пока не показали ходики полночь. Тогда смешал Сергей Владимирович костяшки и ещё раз проверил, сколько получилось у него.
Потом подозвал он волшебников к себе и заговорил негромко:
— Господа волшебники! Знайте: ребята, которых мы превратили сегодня в стариков, ещё могут помолодеть.
— Как? — вскрикнули волшебники.
— Сейчас скажу, — ответил Сергей Владимирович.
Он вышел на цыпочках из домика, обошёл его кругом, вернулся, запер дверь на задвижку и поворошил сено палкой.
Петя Зубов замер, как мышка.
Но керосиновая лампа светила тускло, и злой волшебник не увидел Пети. Подозвал он остальных волшебников к себе поближе и заговорил негромко:
— К сожалению, так устроено на свете: от любого несчастья может спастись человек. Если ребята, которых мы превратили в стариков, разыщут завтра друг друга, придут ровно в двенадцать часов ночи сюда к нам и повернут стрелку ходиков на семьдесят семь кругов обратно, то дети снова станут детьми, а мы погибнем.
Помолчали волшебники. Потом Ольга Капитоновна сказала:
— Откуда им всё это узнать?
А Пантелей Захарович проворчал:
— Не придут они сюда к двенадцати часам ночи. Хоть на минуту, да опоздают.
А Марфа Васильевна пробормотала:
— Да куда им! Да где им! Эти лентяи до семидесяти семи и сосчитать не сумеют, сразу собьются!
— Так-то оно так, — ответил Сергей Владимирович. — А всё-таки, пока что, держите ухо востро. Если доберутся ребята до ходиков, тронут стрелки, — нам тогда и с места не сдвинуться. Ну, а пока нечего времени терять, — идём на работу.
И волшебники, спрятав счёты в стол, побежали, как дети, но при этом кряхтели, охали и вздыхали, как настоящие старики.
Дождался Петя Зубов, пока затихли в лесу шаги. Выбрался из домика. И, не теряя напрасно времени, прячась за деревьями и кустами, побежал, помчался в город искать стариков-школьников.
Город ещё не проснулся. Темно было в окнах, пусто на улицах; только милиционеры стояли на постах. Но вот забрезжил рассвет. Зазвенели первые трамваи. И увидел наконец Петя Зубов: идёт не спеша по улице старушка с большой корзинкой.
Подбежал к ней Петя Зубов и спрашивает:
— Скажите, пожалуйста, бабушка, вы не школьница?
— Что, что? — спросила старушка сурово.
— Вы не третьеклассница? — прошептал Петя робко.
А старушка как застучит ногами, да как замахнётся на Петю корзинкой. Еле Петя ноги унёс. Отдышался он немного, дальше пошёл. А город уже совсем проснулся. Летят трамваи, спешат на работу люди. Грохочут грузовики: скорее, скорее надо сдать грузы в магазины, на заводы, на железную дорогу. Дворники счищают снег, посыпают панель песком, чтобы пешеходы не скользили, не падали, не теряли времени даром.
Сколько раз видел всё это Петя Зубов и только теперь понял, почему так , боятся люди не успеть, опоздать, отстать.
Оглядывается Петя, ищет стариков, но ни одного подходящего не находит. Бегут по улицам старики, но сразу видно: настоящие, не третьеклассники.
Вот старик с портфелем. Наверное учитель. Вот старик с ведром и кистью — это маляр. Вот мчится красная пожарная машина, а в машине старик — начальник пожарной охраны города. Этот, конечно, никогда в жизни не терял времени понапрасну.
Ходит Петя, бродит, а молодых стариков, старых детей нет как нет. Жизнь кругом так и кипит. Один он, Петя, отстал, опоздал, не успел, ни на что не годен, никому не нужен.
Ровно в полдень зашёл Петя в маленький скверик и сел на скамеечку отдохнуть.
И вдруг вскочил.
Увидел он: сидит недалеко на другой скамеечке старушка и плачет.
Хотел подбежать к ней Петя, но не посмел.
«Подожду, — сказал он сам себе. — Посмотрю, что она дальше делать будет».
А старушка перестала плакать, сидит, ногами болтает. Потом достала из одного кармана газету, а из другого кусок ситного с изюмом. Развернула старушка газету, — Петя ахнул от радости: «Пионерская правда»! И принялась старушка читать и есть. Изюм выковыривает, а самый ситный не трогает.
Кончила старушка читать, спрятала газету и ситный и вдруг что-то увидала в снегу. Наклонилась она и схватила мячик. Наверное, кто-нибудь из детей, игравших в сквере, потерял этот мячик в снегу.