А золотой фрегат, покинув воды тихой и уютной Шексны, оказался на широкой, бескрайней Волге. Ему и раньше приходилось слышать, что она покоряет с первого взгляда, раз и навсегда, но он и представить себе не мог, что эта река может быть такой прекрасной! Он сразу вспомнил одну из девушек у подножия Ростральных колонн. Ту, что держит в правой руке весло, больше напоминающее прялку, а в левой — рог изобилия, символизирующий её плодородие и богатство.
Шли дни, недели. Кораблик видел, как на берегах сменяются деревни и города, блестя на солнце золочёными луковками храмов. Его встречали колокольным звоном и пушечной пальбой. А он всё шёл, доверившись лишь ветру и течению реки. Ему встречались богатые, восхищавшие своим гостеприимством города, города купеческие и рабочие. Его радушно приняли в Ярославле и даже предлагали остаться. Щедрые купцы, владевшие большим количеством заводов, привезли ему все якоря, какие только удалось найти в округе. Но подходящего среди них так и не нашлось. То же самое повторилось в Нижнем Новгороде и в Казани. Там, помимо золотого якоря, ему готовы были выковать и золотую цепь. Кораблик поблагодарил за оказанный приём и отправился дальше. Последним городом, что показался на его пути, была Астрахань. Белокаменный кремль с остроконечными башнями и зелёные купола церквей так и манили причалить. На местных верфях продолжали строить и ремонтировать рыбацкие суда. Но и здесь не нашлось якоря для нашего героя. Он горестно вздохнул и отправился дальше по водам Волги в Каспийское море.
Наш путешественник не раз слышал от гостивших в Петербурге судов о том, что может ждать его в пути. Он знал и про коварство этого водного гиганта. Говорили, что бури для него — дело обычное, десятки, сотни кораблей утянул Каспий к себе на дно. Теперь кораблику предстояло проверить на себе всё то, о чём прежде приходилось лишь слышать. С севера подул ветерок, который становился всё сильнее. В его завываниях словно слышались злобный смех и слова:
— Наконец-то я тебя догнал! Сейчас я унесу тебя назад!
Паруса трещали по швам, мачты гнулись под порывами ветра. Начался страшный шторм, такой, в каких кораблику ещё не приходилось бывать. То тут, то там сверкали молнии, дождь заливал палубу, а волны, словно молот о наковальню, били о борт. Вдруг очередной порыв ветра поднял его, словно щепку, закружил и понёс куда-то вдаль. Когда новая вспышка молнии осветила всё вокруг, кораблик увидел, как на него стремительно надвигается что-то большое. Раздался громкий стук, треск, прошелестела молния, и в одночасье всё затихло.
3
Тем временем в петербургском Адмиралтействе и вокруг него кипели нешуточные страсти. Пётр I, проснувшийся раньше всех, до сих пор не мог поверить в случившееся. Он вспомнил, как ранним утром проводил взглядом необыкновенный фрегат, чьи паруса были сшиты из золотого шёлка. Золотом блестели мачты и борта корабля. С пьедестала на Адмиралтейской набережной он любовался парусником, пока тот не скрылся из виду. Тогда царю казалось, что всё это — проделки богини утренней зари Авроры, сделавшей весь город сказочно прекрасным. Как же он ошибся!
— Тоже мне, ещё Царь-плотник называется! Сколько за свою жизнь построил шлюпов, галер и фрегатов, а золотой кораблик со шпиля от настоящего корабля не смог отличить! — сокрушался государь.
За всю его жизнь, полную великих свершений и трагических событий, не происходило ничего подобного. Он вспомнил времена, когда учился строить суда в Зандаме. Но корабли не пропадали — ни деревянные, ни золотые! А тут со шпиля Адмиралтейства исчез не просто флюгер, а золотой кораблик, полюбившийся жителям Петербурга.
Полный гнева взгляд Петра I упал на сторожевых львов с Дворцового спуска. Они в растерянности озирались по сторонам, недоумевая, куда мог подеваться кораблик. Несмотря на зелёный цвет шкуры, было видно, как они покраснели от стыда: львы проспали. Прямо из-под их носа кто-то увёл золотой флюгер. Их лапы нервно дрожали, рискуя уронить в воду шар. Величественно-грозное выражение их морд сменилось на стыдливо-растерянное: они не исполнили того, для чего были здесь установлены.