- Здорово, Михалыч. Спилили, значит?
- И тебе не хворать, Петрович. Спилили. Жаль, конечно, а только надо. Еще рухнет, покалечит кого, беды не оберешься.
Владислав Петрович кивнул головой.
- А теперь ее куда же?
- А куда? Вот, отдохну чуток да перетащу к помойке. А там вывезут.
К помойке?!
Владислав Петрович отдавал себе отчет - раньше он прошел бы мимо. А сейчас... сейчас...
- Михалыч, я сейчас подгоню машину - помоги мне ее погрузить. На дачу дрова нужны. Ты не думай, я заплачу...
- Петрович, ты чего!? - возмутился дворник. - Подгоняй. Я тебе по знакомству и так помогу. Только ты ведь всю машину обдерешь...
- Да и х... с ней! Поможешь?
- Помогу.
- Тогда жди... я сейчас!
Владислав Петрович соврал. Уже через час машина стояла в гараже, а сам он осторожно перегружал березу в сухой угол. Потом выбрал обрубок попригляднее, нашел подходящий нож, несколько пилочек..., положил рядом сверло...
***
Вечером его нашли в гараже. Довольного, счастливого по уши - и ожесточенно сражающегося с неподатливой древесиной.
- Слава, ты куда запропастился!? - возмутилась его жена, Людмила, подходя к мужу. Она сердилась. Муж удрал, не отвечая на звонки, куда-то в неизвестность, а они сегодня собирались по магазинам... да и вообще - тревожно. Не дети ведь уже! А если сердце?! Или еще что!?
Людмила была решительно настроена на скандал. Но сделала шаг внутрь гаража. Другой. И вдруг задохнулась от восхищения.
- Славка!
Из дерева под его пальцами словно проступал тонкий лик. Икона?
Нет.
Женское лицо. Вроде бы ее. Но такой красивой она никогда не была. Даже в молодости. И все же... уже намечены были прожилками волосы, вычерчены глаза, губы, загадочная улыбка, при виде которой Джоконда позеленела бы от зависти...
Люда задохнулась от восхищения. И вместо ругани тихо спросила:
- Тебе ужин сюда принести?
Владислав Петрович кивнул, не отрываясь от работы. А Людмиле показалось на миг, что за его спиной растут огромные лебединые крылья. Смешная фантазия, правда?
***
Сима кое-как добралась до скамейки в парке. Присела, перевела дыхание.
Ей тяжело давалось пребывание в этом городе. Очень тяжело. Город был злой и мертвый. И пытался убить и ее. Но - разве это важно?
Еще один человек обрел крылья. Еще один. А она?
А она обрела тянущую боль в сердце. Два огонька из трех погасли. Она отдала себя этим людям. Показала им небо. И теперь только они могут решать, лететь им - или остаться в пыли.
А она... а что - она?
Она отдохнет - и пойдет дальше. У нее еще осталось одна попытка. Один человек. Один огонек, который она может зажечь.
Она - должна.
Теперь Сима чуть лучше понимала, почему отец не хотел отпускать ее. Потому что Птица - не удержится. А всем крылья не дашь. Наверное, она умрет.
Но Сима не жалела. Незримые крылья полоскались у нее за спиной. Синие глаза сияли. Она мечтательно улыбалась.
Пока не почувствовала рядом что-то неладное. А потом встала, пересилив себя - и пошла туда, где ощущалось человеческое горе.
Интерлюдия 2
Та же поляна. Тот же мужчина. Тот же лис.
- Уже двое. Лис, ты понимаешь, их уже двое. За один день.
- И что? - Лис равнодушно взмахивает хвостом.
- Еще один человек - и моя девочка умрет.
- Нет.
- Нет!? Птица может дать крылья трем людям! И - все! Потом - смерть.
- Как ты любишь передергивать. Она умрет, да. Но только если ни один из людей не осознает, ЧТО она для них сделала. И не произнесет волшебные слова.
- они не смогут осознать. Они слепы и глухи. Для них счастье - не крылья. Деньги! Власть...
- Хватит, - лис раздраженно дергает ухом. - Что ты вообще хотел!? Чтобы она всю жизнь прожила здесь? Да!?
- Она моя дочь.
- Это не дает тебе право обрезать ей крылья. Если любишь - ты ее отпустишь.
- На смерть?
- Если любишь - ты отпустишь. А смерть - или нет... она все равно умерла бы. Но сейчас она умрет в полете. А в твоих руках она умерла бы сломанная. Что тебе больше нравится?
Мужчина сникает.
- Ты безжалостен, хранитель.
Но в ответ слышится только равнодушное:
- Небо тоже безжалостно.
Песня третья. Аня.
Аня сидела на скамейке. Было тоскливо донельзя. А чего еще можно было ожидать? Когда тебя ругают, при всех называют дурой и чуть ли не посылают по матери?
Руки просто опускались.
Тяжело ли ребенку из деревни поступить в университет? На бюджетное место? Да не куда-нибудь, а в медицинский?
Почти невозможно.
Но Аня все равно решила попробовать. Школу она окончила с золотой медалью. И не купленной. Нет, каждая ее пятерка была оплачена ночами труда. Аня всю жизнь мечтала стать врачом. Хирургом. Помогать людям. Возвращать им жизнь.
Аня знала - родители не смогут ее содержать. Куда там - когда трое младших на шее. Огород, свое хозяйство - это выручает. Но ты поди, одень всех! И дом поддержи! А если отец попивает "горькую"? Если ни водопровода, ни канализации?
Учиться в таких условиях адски тяжело.
Аня знала - ей едва ли оплатят билет на автобус. И то - мать считала учебу несусветной дурью. Лучше уж выйти за Степана Петровича, который жил через два дома. Жена у того умерла уж года два как и он заглядывался на Аню.
Родители не препятствовали.
"А что, - говорил отец, - Ты, Анька, девка ладная, гладкая. А что учиться не будешь - так оно и лучше. Кому в доме ученая баба нужна? Нам бы кого попроще".
А Ане снилась операционная. И сама она - у стола. И короткие четкие команды.
- Скальпель. Зажим. Тампон....
Так что получив на руки аттестат, Аня как следует его припрятала вместе с медалью. И стала готовиться к отъезду.