Уел. Моими же словами так уел, что даже голову поднять стыдно…
И почему я уверена, что он осуждает то, как живут ведьмы? Что в этом не так?! Этой традиции тысяча лет! Подумаешь, любовников меняют… Любовник он же для этого и нужен! Это же просто для удовольствия! Там же нет никаких серьёзных отношений!
— Можно подумать, мужики по бабам не бегают… — тихо огрызнулась я. Слёзы капали на подаренную сумку, скатываясь с кожи в траву.
— Быть для мужчины любовницей и быть для него его женщиной — это разные вещи, Янига, — невозмутимо добил меня Джастер. — Запомни это. Навсегда запомни.
Не нуждаясь в ответе, он отвернулся, домыл котелок и вернулся на своё место, не глядя на меня.
А я сидела, в обнимку с подарком, ставшим неожиданно горьким, и вытирала мокрые глаза.
Быть любовницей… Что плохого в том, чтобы быть любовниками?! Я же не прошу его забыть его бывшую и жениться на мне! Ведьмы не выходят замуж и не заводят семей. Я просто хочу, чтобы он остался со мной и любил меня, когда всё закончится…
Великие боги, разве я многого хочу?
Обнимая подарок, я ушла в шатёр, собирать вещи в новую сумку.
Из остатков крупы, которую я нашла в своей старой торбе, Джастер сварил похлёбку.
Ужинали мы молча.
Закончив после ужина со всеми делами, я решила что уже достаточно стемнело и можно идти купаться.
Когда я отмыла волосы — по крайней мере, мне ониказались чистыми, то решила искупаться. Солнце уже зашло и серп молодой луны приближался к половинке. Тёмная поверхность озера серебрилась под его лучами, мой дар легко откликнулся на силу Датри, и я отдалась воде и лунному свету, позволяя им проникнуть в себя и напитываясь мягкой и текучей силой…
На берег я выходила, чувствуя себя хрустальным сосудом, полным текучего лунного серебра. Сила переливалась по венам, щекотала кончики пальцев, искрилась в каплях воды на коже. Волосы, тёмные в сгустившихся сумерках, падали на плечи и спину тяжёлыми прядями. Даже виться почти перестали. Я наклонила голову на бок, чтобы отжать воду, когда вдруг увидела…
Джастер стоял и смотрел на меня. Мокрые волосы прилипли ко лбу, капли воды стекали по коже и падали на обнажённые плечи, но он даже не замечал этого. Тёмная щетина скрывала часть лица, но глаза… Глаза были широко распахнуты.
И взгляд…
Неотрывный. Долгий. Вбирающий в себя малейшую деталь. И… Присваивающий меня себе.
Никогда он на меня так не смотрел.
Под этим взглядом стало жарко. Мне одновременно хотелось и опустить глаза от внезапного смущения, и сделать что-то такое, чтобы он смотрел так дальше… И не только смотрел.
Я не успела даже вздохнуть, а он шагнул ко мне, не отводя этого удивительного взгляда.
И я замерла, глядя ему в глаза, боясь пошевелиться и всё испортить. Потому что очень желала того, зачем он шёл.
Воин остановился в полушаге от меня. Тёмные глаза горели и этот же жар исходил от него самого. По телу прокатилась дрожь, а в коленях появилась слабость. Джастер поднял руку, и я замерла в предчувствии прикосновения.
Горячие пальцы невесомо скользнули над моей щекой, едва не коснулись губ и очень легко тронули мокрые пряди надо лбом. Воин наклонился, прикрыв глаза, и его дыхание коснулось моей шеи, вызвав такую дрожь желания, что я еле устояла на ногах.
Великие боги, что он со мной делает…
— Не простудись, — низко и хрипло вдруг сказал Шут и на мои плечи внезапно опустился его плащ.
Ч… что?
Совершенно ошеломлённая, я смотрела, как он резко развернулся и скрылся за деревьями.
И только когда я услышала громкий плеск воды, то поняла, что всё.
Ничего не будет.
Совсем ничего.
В одно мгновение всё волшебство растаяло, словно ничего не было.
Я стянула его плащ, отнесла к костру, отжала волосы и надела рубаху. Старого платья я не увидела, да и ладно: утром найду.
— Сам не простудись, — буркнула я и отправилась в шатёр.
Всё равно сидеть и ждать его бесполезно.
Лёжа в темноте и пытаясь уснуть, я вспоминала его взгляд, от которого пробирала сладкая дрожь, и пыталась понять, что же это было? Он смотрел так, словно впервые меня увидел. И в то же время так, как будто… увидел кого-то из прошлого.
Закутавшись в плащ, я сердито нахмурилась, ругая себя за собственную недогадливость. Ну конечно! Вот почему он так смотрел. Я просто напомнила ему его любовь.
Вот и всё.
А до ведьмы Яниги ему нет дела.
Разбудил меня вкусный запах ухи. Зевая и протирая глаза, я выбралась из шатра. Солнце светило сквозь деревья, но достаточно высоко. У костра сидел мужчина, помешивая наш завтрак, и я не сразу поняла, что не так.
— Д…джастер? Ты?!
— Что, не похож, ведьма? Это хорошо, богатым буду, — знакомо ухмыльнулся смуглый тёмноволосый и бородатый мужчина в пёстрой лоскутной рубахе, теперь действительно походивший на бродячего шута. — На себя полюбуйся.
Сон как водой смыло. С замирающим сердцем я кинулась к озеру и с изумлением уставилась на отражение. Великие боги…
— Это навсегда? — дрожащей рукой я подняла к лицу тёмно-коричневую прядь. — Я не хочу быть такой!
— Не навсегда, успокойся, — он невозмутимо попробовал уху. — Отмоется за несколько раз. Так что надо будет повторить, если нужда наступит.
Я снова взглянула на отражение. Кто бы мне сказал, что из рыжей и белокожей я вдруг стану тёмноволосой и загорелой. И опять с веснушками.
Обсмеяла бы дурака.
— Мне не нравится, — я села у костра и стала расчёсывать тёмные пряди. — Я хочу свои волосы обратно.
Шут коротко взглянул на меня, но ничего не ответил, снимая котелок с огня.
— Не знала, что у тебя другая рубаха есть, — я принесла свою миску и села у костра.
— Это та же, — отозвался он, протягивая полную миску обратно, и посмотрел на меня. — Я её просто постирал.
— Ты дурак, а не шут! — рассердилась я, едва сдержавшись, чтобы не опрокинуть горячую уху ему на голову. — Ничуть не изменился!
Воин негромко рассмеялся.
— Да ты тоже не изменилась, ведьма, — он налил ухи себе и начал есть.
Разговаривать я с ним больше не собиралась, но пришлось.
— А где моё платье? — я помыла посуду и сообразила, что так и гуляю в рубахе, словно мы никуда не собираемся, хотя Шут явно был готов к путешествию.
— Здесь, держи, — Джастер достал из торбы свёрток и бросил мне.
Я развернула ткань и удивилась второй раз за утро.
— Но это же…
— Цвет твой, не волнуйся, — воин спокойно что-то искал в торбе. — Одевайся.
— Но оно же… синее! Только не говори, что ты его тоже постирал!
- Да, два раза. Как ты догада… Тихо, тихо Янига! Я его купил!
— Зачем? — я разглядывала платье. Простое льняное, какие носят небогатые девушки в городе или крестьянки по праздникам. — У меня же…
— Ничего нет, чтобы из леса в люди выйти, — обрезал он мои возражения. — Так что одевайся, косу заплети и это тоже возьми.
К платью добавились узкая красная лента и мой пояс, но без меча, только с кинжалом.
— Это обязательно? — я хмуро смотрела на Джастера. Он и в самом деле решил из меня девку деревенскую сделать?
— А как ты защищаться собираешься, если к тебе приставать начнут? — он вопросительно приподнял бровь.
— Приставать? — такой ответ поверг меня в полное недоумение. — Но ведь ты же…
— Я просто дурак и шут, ведьма, — улыбнулся он, и я только сейчас обратила внимание, что оружия при нём не осталось. Ни фламберга, ни Живого меча. Только торба, лютня и потрепанный обычный плащ. Даже ножа на поясе нет.
— Ты серьёзно?
— Разумеется, — он спокойно сворачивал наш шатёр. — А ты как думала?
Глядя на него, я вообще не знала, что думать. И потому решила выбросить все мысли из головы и отправилась одеваться.
Обувки к новому наряду мне не полагалось. Шут ночью сжёг мои старые туфли, а других у меня не было.