— Больше они ничего не говорят? — я сердито покосилась на картинки. Тоже мне, новости. Это я и так знаю. Только вот влиять на Джастера я не умею. Врут они всё.
— Как же не говорят, ласковая, — палец женщины скользнул по картинкам ниже. — Уж не знаю, откуда возлюбленный твой про судьбу проведал, но правду тебе сказал, связаны вы. К лучшему ваши пути сошлись, Боро Лил так говорят, — узловатый палец постучал по разноцветному колесу. — А они никогда не лгут. Вот, видишь, кузнец? Это большое счастье и удача во всех делах. Счастливое замужество тебя ждёт, красавица, зря слёзы льёшь.
В полном ошеломлении я переводила взгляд с картинок на довольную кхэратун домэр и обратно.
Замужество?! Меня?!
Чтобы я и Джастер…
Да никогда в жизни!
Я не хочу замуж! Даже за него! Я — ведьма, в конце концов!
Я просто хочу, чтобы он…
— Вижу, сомневаешься ты в моих словах, красивая? — усмехнулась Даэ Нану. — И верно, есть у тебя повод поволноваться. Не всё так просто с милым твоим. Вижу, когда встретились вы, плохо ему было, ой, плохо, — палец женщины скользил по верхнему ряду. — Поражение он потерпел от женщины, соперник его вверх взял в битве любовной. Вот и глодали его обида и тоска сердечная. И с тобой у него поначалу не любовь, а дела ненадёжные да рискованные были. Много забот вижу, тревогу и беспокойство вижу, и вижу, что в деньгах он потерял из-за тебя много.
Я сидела с открытым ртом. Ничего подобного просто не ожидала услышать. Это было слишком… слишком невероятно. Откуда-то эти картинки рассказывали нашу историю так, что я сама лучше не рассказала бы.
Много потерял… Да уж, Кронтуш Джастеру во всех смыслах не дёшево обошёлся.
Да и мне тоже.
Даэ Нану взглянула на меня и удовлетворённо кивнула.
— По твоему лицу вижу, и Тарно Лил правду говорят. Не так ли, хорошая?
Я только кивнула, закрыв рот и давая понять, что готова внимательно слушать дальше.
— Печалят его отношения ваши, — женщина указала на третью карту. — Огорчает и обижает его что-то.
На её вопросительный взгляд я только пожала плечами.
— Я его не обижаю. Он сам…
— Не права ты, красивая, — покачала она головой и постучала пальцем по четвертой картинке, где был нарисован мужчина в парадных доспехах. — Нет у него к тебе зла. На сердце ты у него, о тебе он заботится. Во всём можешь на него рассчитывать, во всём он тебе поможет.
Сердце взволнованно билось и мне очень хотелось, чтоб всё сказанное оказалось правдой, как и до этого.
— Почему он тогда…
— Неспокойно у него на сердце, красавица. Ох, неспокойно. Вот, видишь, болен он и не только прошлым, — она постучала пальцем по рисункам с больным и богатым мужчинами. — Душа и сердце у него болят. Думает он о тебе, много думает и хорошо думает. Всем ты ему нравишься. И умом, и лицом, и характером непростым.
Великие боги… Я верила и не верила тому, что слышу.
Я у него на сердце и ему нравлюсь… Неужели это правда?!
— А ещё что они говорят? — взволнованно смотрела я на картинки. — Что?! Почему всё не так, как…
— По сердцу ты ему, тянет его к тебе, сильно тянет, — кхэратун домэр довольно улыбалась. — Только своим чувствам он воли не даёт. О себе плохо думает. Сердится на себя за чувства свои. Не верит он, что любви достоин, и что ты с ним быть захочешь. От неверия он к тебе не идёт.
Я горько опустила голову и невольно обхватила ладонью левое запястье. Вот она, чёрная бусина, гладкая и холодная под пальцами.
Правду картинки говорят. Вот она, обида его.
«Когда есть, ради чего, можно переступить»…
Переступить он преступил. Только не из-за меня, а из-за судьбы.
Меня он не простил. А без прощения и доверие не вернуть…
Потому что одна глупая ведьма умудрилась сама всё испортить.
Никогда не забуду.
— Только вот и сам не тронет, и других не подпустит. — Даэ Нану водила рукой над картинками. — Как пёс на сене сидит, охраняет.
— Других? — недоумённо уставилась я на кхэратун домэр, чувствуя, как вдруг тревожно забилось сердце.
Как «пёс»… Неужели… неужели это тоже картинки знают?!
— Ревнует он, красивая. А уж к кому и почему, тебе вернее знать.
Меня словно водой окатили.
Джастер? Ревнует?! Меня?!
И к кому он ревнует?! У меня же нет никого! И не было! И не нужен мне…
«Ты ему понравилась»… «Нужен тебе такой — дело твоё»…
Да ладно?! Не может быть! Он же это не…
— А ещё не главный он с тобой. Ты впереди него стоишь, он за тобой следует. С виду твой конь смирный, а на шею не сядешь. Уж не знаю, почему, но пока это его устраивает, хоть и не по нраву такое мужчинам. В семье муж — голова, а жена шея. А у вас всё не по-людски.
Под внимательным взглядом чёрных глаз я снова смутилась и отвела взгляд. За мной идёт. Как и положено «псу» при госпоже…
Но ведь это на людях только! А когда мы вдвоём, это я за ним…
— На распутье он стоит, — Даэ Нану показала на страшный скелет. — Не может решить: с тобой остаться или другую искать пойти. И хорошо ему с тобой и тяжело тоже. Характер у тебя что огонь, и обогреть, и обжечь может. Да и тебе с ним непросто. Много волнений и тревог между вами вижу. Не знаю, что ты скрываешь, красавица, а только вижу, что из-за него от своего прошлого тебе отказаться пришлось.
Моему изумлению не было конца. Вот как?! Откуда она всё это узнала?! Из этих картинок?! А они откуда это всё знают?!
— Непросто тебе придётся, коли приручить его хочешь, — усмехнулась Даэ Нану. — Ласковей с ним будь, хитрость и мудрость женскую прояви. А лучше подумай, нужен ли тебе такой конь норовистый, или другого взять, поспокойнее да посмирнее? Характер-то не переломишь. Чёрный конь удачливый, от беды уносит, а только сивый конь вынослив и дом чует.
Спросить, что это значит, я не успела.
Пронзительный скрежет-крик накрыл лагерь, а в следующее мгновение раздались людские крики.
Забыв обо всём, я вскочила и кинулась из вардо на улицу, чтобы найти того, кто сможет остановить этот ужас.
Тёмная тень кхвана и змеиный хвост промелькнули над моей головой, и я испуганно вжалась в стенку вардо, оглядываясь и пытаясь понять, что происходит.
В сумерках метались тени. Костёр, вокруг которого только что шло веселье, был размётан по луговине, умножая хаос и угрожая спалить весь лагерь. Перевёрнутые миски, раскиданная еда, смятое полотно «стола». Кони метались и ржали, стремясь вырваться на волю, женщины наперебой звали ревущих детей. Кто-то из мужчин пытался успокоить коней, кто-то помогал женщинам и детям добраться до вардо. Но кто-то стоял столбом, с ужасом глядя в тёмное небо, и я знала, что это значит.
— Не смотрите на него! — закричала я, надеясь, что моё предупреждение услышат. — Не смотрите! Уходите в лес!
Джастер?! Где же он?! Почему ничего не…
И тут я поняла ужасную истину: кхван вернулся.
А значит… Значит…
— Юнэ! — раздавшийся рядом крик Даэ Нану привёл меня в чувство. — Сюда, Юнэ!
— Баби! — девчонка лет семи сжалась в комок у бочки с водой, что стояла возле костра. — Баби!
Кхэратун домэр кинулась к ступенькам, но новый крик кхвана взрезал воздух как острый клинок, заставляя людей кинуться в рассыпную. Тех, кто стоял, не в силах отвести взгляда от чудовища, хватали за плечи и тянули за собой, уводя от опасности.
— Ой вей… — тихо прошептала Даэ Нану, бессильно опускаясь на ступеньку. — Юнэ…
Я с ужасом наблюдала, как длинношеее чудище приземлилось на луговину, неловко расставив в стороны огромные крылья, голые, как у летучей мыши. Змеиный хвост бил из стороны в сторону, а три алых глаза на маленькой голове горели не хуже огня. Узкая длинная пасть, усеянная зубами и способная легко перекусить человека, распахнулась и кхван снова закричал, повернувшись мордой ко мне.