Уж не вчерашний бравый охотник точно.
Да и любой другой предпочёл бы убить опасного зверя, а не кормить его. И уж точно никто не стал бы отдавать добытого оленя стае волков, чтобы отвлечь их от охоты на человека, далеко не самого достойного, честно говоря…
А Шут чуть ли не с любовью этого рыся ругал…
Кто же ты такой, Джастер? Кто же ты такой?
— Он забрал и ушёл, — сказала я, когда Шут вернулся.
Воин молча кивнул и сел к костру, убирая помытые вещи в торбу и доставая миску с ложкой.
И всё бы ничего, только вот настроение у него заметно переменилось. От лёгкости и веселья не осталось и следа. Передо мной снова был хмурый и мрачный воин, «любящий мёртвых людей».
— Что-то случилось? — осторожно поинтересовалась я, недоумевая, что же послужило поводом для такой внезапной перемены. Я же ничего не делала и не говорила…
— Нет, — он качнул головой, бросая в бульон травы. — Нет. Мне надо подумать.
Я тихо вздохнула, порадовавшись про себя, что всё не так страшно, как я боялась.
Завтракали и собирались мы в привычном, хоть и не приятном для меня, после такого необыкновенного утра, молчании. Но всё же раздумья Шута куда лучше, чем испорченное по вине ведьмы настроение…
Весь день мы уходили вглубь леса.
Я собирала травы, Джастер почти не разговаривал, иногда задумчиво поглаживая рукоять Живого меча. Мрачность ушла, и выглядел воин спокойным, но, наученная опытом, я не лезла к нему с расспросами.
В глубине души я надеялась на такую же ночь вдвоём и портить ему настроение совсем не желала.
К вечеру мы остановились неподалёку от маленькой речки. Джастер всегда искал место для лагеря возле воды, и я не могла не согласиться, что это очень удобно. К тому же теперь, в шатре и под плащом Шута, утренний холод меня беспокоил намного меньше.
Но в этот раз Джастер не просто нашёл местечко для двоих среди деревьев, а целую поляну, на которой могло бы расположиться человек десять. Точнее, это была заросшая разнотравьем луговина, посреди которой и протекала речушка.
Лагерь Шут устроил на границе луга и леса.
Пока я разбирала и подготавливала травы, воин развёл костёр, накидал в воду крупы и трав и установил шатёр.
— Луна цветущих садов скоро закончится, — Шут отошёл от огня на луг и смотрел на тонкий месяц, появившийся в сиреневых сумерках над кронами ив на том берегу. — Как быстро…
Я подошла и встала рядом. Вокруг разливался вечерний свет, звенели комары, плескала рыба в воде. Пахло пижмой и полынью. Не сады, конечно, зато комаров отпугивают.
Как же красиво он сказал… Никогда не слышала такого…
— Луна цветущих садов? Ты сам придумал?
— Никогда не слышала? — он едва заметно покосился на меня. — Как же вы живёте, Янига?
Я отвернулась, закусив губу. Тихое предвкушение чуда погасло, и хорошее настроение сразу испортилось. Опять он за своё…
Хорошо мы с Холиссой жили. Она говорила, что в полнолуние самые сильные зелья выходят, а когда луны нет — то и нам отдых от всякого колдовства. А уж как там эти луны называются, нас никогда не волновало.
Только мой ответ ему не нужен. Он его и сам наверняка знает.
— У каждого лунного месяца есть имя, — Шут неожиданно приобнял меня за плечи, и я только вздохнула, прижимаясь щекой к шелковистой ткани на его груди, чувствуя лёгкий запах дыма и трав. И едва уловимый аромат клевера. Он всегда пахнет клевером…
И всегда такой горячий…
— И у каждого месяца своя, особая сила. Луна цветущих садов — время расцвета как мира, так и человеческой души. Как бы плохо ни было, хочется дышать полной грудью, жить, любить и радоваться, пусть даже мелочам… Разве ты сама это не чувствуешь?
Я кивнула, удивляясь и поражаясь и ему, и себе.
Вот как так? И обидно снова слышать, что я ничего не знаю, и так неожиданно тепло и хорошо, потому что Джастер сейчас такой… открытый. Ни следа его привычной стены…
Никогда раньше он таким со мной не был.
Эта его неожиданная душевная близость заставляла забыть про все обиды, даря ощущение глубины, уюта и спокойствия… И удивительной внутренней мягкой силы, полной понимания и любви.
Как бы плохо ни было, хочется жить, любить и радоваться даже мелочам? Ох, Джастер…
Повинуясь внезапному порыву, я обняла Шута за талию, и он не стал возражать, лишь крепче обняв меня за плечи.
— Любая убывающая луна — хорошее время освободиться от всего, что мешает в жизни. Зелья свои сейчас заговаривай не на красоту и силу, а на уменьшение уродства и освобождение от бессилия, поняла? Хорошо…
Воин помолчал, но я не осмеливалась даже пошевелиться, чтобы не нарушить это удивительное чувство его близости.
— Скоро наступят три ночи чёрной луны сильных трав. Каждое новолуние — это возможность что-то очень сильно изменить в жизни. Если действительно этого хочется. Люди так часто просят об этом, ожидая чуда, но никто не помнит, что боги дали человеку шанс каждый месяц сделать это самому… — воин так и смотрел на темнеющее небо, прижимая меня к себе.
И я смотрела вместе с ним, впитывая душой каждое слово и миг удивительного волшебства.
Я не могла объяснить словами, но всей собой ощущала неуловимо тонкую и чарующую силу, которая пронизывала всё вокруг.
И бархатный негромкий голос Джастера творил и усиливал это тихое чудо с привкусом звёзд, клевера и полыни.
Или это пахли собранные и разложенные на просушку травы?
Неважно.
— Затем родится молодая луна сильных трав. Говорят, в её ночи травы обретают особую силу, а в полнолуние расцветает самый чудесный из всех цветов — цветок магов.
— Цветок магов? — Я недоуменно перевела взгляд с неба на Шута.
— Думаю, в книге Аурзуса должна быть эта легенда.
Джастер с улыбкой посмотрел на меня и принюхался, разрушая невидимое волшебство.
— Вот ведь, зараза, подгорает!
Воин кинулся к котелку и, негромко ворча, начал мешать похлёбку, уже ставшую кашей, и в самом деле успевшей слегка подгореть. А я стояла под звёздным небом, обняв себя руками и впитывая осколки неведомого волшебства, и думала о том, что влюбилась в Джастера окончательно и бесповоротно.
— Ладно, не смертельно, — Шут с ухмылкой снял котелок с огня. — Давай миску, ведьма. Поужинаем и спать.
— А читать легенды не будем? — я взяла кашу и села рядом с воином. Почему-то мне казалось, что он совсем не против этого.
По крайней мере, сейчас.
— Успеется, — Джастер выскреб кашу в свою миску. — Мы здесь побудем несколько дней.
Я только кивнула, радуясь про себя его ответу и предвкушая не только жаркие нежные ночи и прогулки по лесу, но и много нового и чудесного.
Котелок с остатками подгоревшего ужина Джастер положил в воду, придавив изнутри камнем.
— Объедят за ночь, — объяснил он свой поступок. — И рыбам корм, и отмывать потом легче.
Спать он решил в шатре, со мной. И я была счастлива.
Утром воин разбудил меня совсем не так, как в прошлый раз. Я слышала, что он проснулся, но дремала, надеясь на повторение нежных ласк и «доброго утра».
Однако Джастер считал иначе.
— Вставай, Янига, — в голосе звучали знакомые насмешливые нотки. — Рассвет на носу, а у тебя травы сохнут.
Древние боги! Травы! Я же совсем про них забыла!
Торопливо выбравшись из-под тёплого плаща, я почти сразу застучала зубами от холода: утро было очень ранним и совсем не тёплым. Это у Джастера под боком тепло, как у печки… А так даже в рубахе и платье не сразу согреешься…
— Ты только никуда не уходи, — предупредила я воина, с легкой улыбкой наблюдавшего за моими попытками в утреннем полумраке разобраться, где у рубахи перед, а где зад.
— Иди, колдуй, ведьма, — усмехнулся Шут. Закутавшись в плащ, он закрыл глаза и перевернулся на другой бок, заставляя меня тихо ему завидовать.
Я успела собрать травы и намеревалась готовить зелья, когда в утреннем тумане, ещё не покинувшем луговину, почувствовала что-то…