— Скажешь, когда сражаться научишься, а не по дури мечом размахивать, — Шут проигнорировал мой выпад. — Над техникой тебе работать и работать. Да и над всем остальным тоже. Ты ж из тени своей Холиссы сейчас только кончик носа высунула. Но хотя бы голос свой у тебя прорезался, а то всё молчала да ревела. Хочешь возразить, ведьма?
Да как он смеет такое говорить про меня и Холиссу?! Негодяй! Хам! И это после всего, что я для него сделала?!
— Значит, ты всё-таки говорил правду!?
— Ты о чём, ведьма?
— Что я тебе… — я невольно смутилась, чем вызвала новую усмешку.
— Тебя такой скромности наставница научила?
Скромности? Холисса?!
Я фыркнула.
— Да она любовников, как модница платья, меняет! — сердито огрызнулась я, сама не понимая, что меня так рассердило — А таких, как ты, на завтрак ест.
Воин оценивающе приподнял бровь и хмыкнул.
— Поди, она ещё и красотка? — поинтересовался он. — Может, познакомишь? Вдруг я ей приглянусь?
Бабник. Какой же он всё-таки мерзавец и бабник…
— Холисса — достойная ведьма, а не девка уличная! А ты — кобель блудливый! — я сердито вскочила и начала одеваться. — И не подходи ко мне больше!
— Как скажете, госпожа, — с усмешкой отозвался Шут, окончательно разозлив меня. — Гав-ав.
— Выходит, ты совсем никого не ценишь и не уважаешь, да?! Все вокруг для тебя игрушки и пустое место?! Это из-за неё, да? Поэтому ты запрещаешь себе подпускать кого-то ближе, чем на длину своего фламберга?
Ответом было хмурое молчание, но я чувствовала, что не ошиблась, и меня словно прорвало.
— Ты боишься собственных чувств? Или того, что я смогу этим самым клином потеснить её в твоём…
— Нет. — Воин встал, не скрывая болезненной гримасы, но взгляд был твёрд и непреклонен. — Этого я не боюсь. Ты не моя женщина, а я не твой мужчина. И хватит об этом. Это первое. И второе. Ты дважды просила расторгнуть наш договор, Янига. И дважды я отказывал тебе, потому что ты не понимала, о чём просишь. Но. В третий раз отказывать не стану. Мы расстанемся. Подумай, чего ты хочешь на самом деле, ведьма. Заодно можешь собирать вещи. Завтра мы уходим отсюда.
Отвернувшись, хмурый воин отправился в шатёр за своими вещами, оставляя меня в неприятной и глубокой задумчивости.
13. Чёрная луна сильных трав
Дорога сбегала с пригорка к небольшому озеру, на берегу которого расположились симпатичные домики.
Издалека было видно, что там какой-то праздник. Дома и улочки украшены цветочными гирляндами, жители в ярких нарядах. Чем ближе мы подходили, тем громче становились слышны музыка, громкие голоса, смех и… хрюканье вместе с характерным запахом.
Вот кто был главным украшением праздника.
Молодые поросята и годовалые свиньи в курточках и штанишках, платьицах и шляпках красовались на специально сделанном помосте, украшенном цветами, а жители громко обсуждали, кто из обожаемых питомцев достоин приза.
Выглядело зрелище забавно и весело. После двух дней молчаливого путешествия по лесу с мрачным, как сыч, воином, мне очень захотелось посмотреть на это представление поближе, чтобы хоть немного развеяться от тяжёлых дум.
Всё это время я мучилась между горечью от его признания, что я не его женщина и что если я захочу — то мы расстанемся, и в то же время во мне тихо кипела обида на то, что он всё это время ловко управлял мной, как куклой.
Разговаривать Шут больше не желал, свои раны смазывал сам. Фламберг и лютню он нёс теперь на здоровом плече, а больную руку держал за поясом, заодно оттягивая его от раны. Наш путь лежал вдоль реки, костра воин не разводил, и ужинали мы всухомятку тем, что нашлось в его торбе. Спали мы тоже порознь, и это не поднимало мне настроение.
Я не понимала, чему мне верить и кто я для него на самом деле. Я не хотела разрывать наш договор, но и как мне помириться с Шутом — тоже не знала.
Поэтому я надеялась, что необычный праздник поднимет Джастеру настроение, и он заговорит.
Но лучше бы он молчал.
— Занесло же в деревню свинолюбов… — Шут бурчал себе под нос, но так, что его прекрасно слышали окружающие. — Что такого умилительного в наряженной свинье? Свинья — она свинья и есть, как её ни ряди. Жрёт помои, живёт в грязи. Тупая скотина на убой. Какой повод любить такую скотину больше человека?
На нас стали недовольно оглядываться. И без того мы своими чёрными нарядами привлекали внимание, особенно Джастер с его-то ростом и внешностью, но такое ворчание настраивало жителей деревни против нас. А я вовсе не хотела бежать из этой деревни обратно в лес. Поэтому старалась делать вид, что ничего не слышу, но Шут не успокаивался.
— Говорят, свинина по вкусу напоминает человечину, только не помню, чьё мясо нежнее, — говорил он сам с собой, игнорируя растущее вокруг недовольство.
В том числе и моё. Внутренний гнев закипал всё сильнее.
— Теперь понятно, почему. Таких свиней от людей не отличишь. Особенно ночью. Так с ходу и не поймешь, где хозяин, а где…
Всё. Надоел! Я не собираюсь снова терпеть его хамство и недовольство!
Голос у меня только прорезался, значит?! В тени наставницы я всё время?!
Я тебе покажу, в какой я тени!
Игнорируя нарастающий ропот негодования, я развернулась к Джастеру и ткнула пальцем воину в грудь, почти попав в заживающий шрам, сразу останавливая и Шута, и ворчание.
— А теперь послушай меня! — сердито смотрела я в хмурое лицо, но впервые такое выражение меня не смутило. Я ему покажу, насколько мне хватает и решительности и уверенности в себе!
Я заставлю его себя уважать!
— Хватит ворчать! Если у тебя плохое настроение, не надо портить его другим! У тебя нет права оскорблять ни этих людей, ни их свиней!
За моей спиной раздались одобрительные выкрики. Джастер нахмурился ещё больше, наверняка собираясь выдать очередное ядовитое замечание, но я не собиралась терпеть его скверное настроение, как и щадить самолюбие. Сам напросился, сам и получит!
— Теперь я не удивляюсь, почему она тебя бросила, — прошипела я ему в лицо, не обращая внимания на то, как между нами всё сильнее натягивалась какая-то невидимая струнка.
Удар достиг цели. Он вздрогнул, сжал кулаки и стиснул челюсти так, что отчётливо скрипнули зубы. Чёрные глаза сощурились в бешеный прищур.
— Ещё одно слово, ведьма, и ты проклянёшь день, когда мы встретились, — тихо процедил Шут.
Страх от этой угрозы смыла новая волна внезапной злости. Да что он вообще себе позволяет?! Сколько можно грубить всем подряд, включая меня?!
Надоело всё это терпеть!
Я — госпожа ведьма Янига, а не девчонка для развлечений!
— Это так ты теперь ценишь то, что имеешь, значит? — зло прошипела я в ответ. — А потом жалеть будешь, как с ней? Да иди ты тогда, куда хочешь, и не мешай мне радоваться! Рядом с тобой молоко скиснет, не то что чувства! Надоел до смерти со своими уроками и ворчанием!
Дзин-нь!.. Невидимая струна, что всё больше натягивалась между нами, — оборвалась.
Ясное небо над головой раскололось, молнии ударили между мной и очень побледневшим Шутом, земля дала трещину…
В душе взвыло и застонало от внезапного чувства, что сделала что-то… непоправимое. Но злость кипела во мне, и я отмахнулась от глупых предчувствий.
Шут же отшатнулся так, словно получил пощёчину. Кровь отлила от лица, в широко раскрытых почерневших глазах стояла боль. Но в следующее мгновение глаза Джастера сузились и побелели от невиданной мной прежде ярости.
И даже через кипевшую во мне злость я поняла: всё. Мне конец. Он же сейчас и пепла не оставит ни от меня, ни от деревни…
Воин выпрямился и закрыл глаза, сжав кулаки и челюсти добела. В следующий миг между нами с неслышным грохотом рухнул невидимый ледяной занавес толщиной, наверное, больше, чем огромный фламберг Шута.
Но я не успела осознать случившееся до конца.
Слишком мирно светило солнце, зеленела трава, и хрюкали наряженные свиньи.