Не один раз я вспоминала слова Шута, всё больше чувствуя себя виноватой и… глупой девчонкой.
Могла бы догадаться, что он не просто так про свинолюбов ворчать начал…
Где искать ту ведьму — никто не знал, хотя я не сомневалась, что это была хозяйка надела. Судя по возрасту и скверному характеру, путешествовала она редко, но обид не прощала.
Женщины, давно раскаявшиеся в содеянном, уже отчаялись, не зная, что делать, и вот, к их великой радости, в деревне появилась я. Теперь же бабы были готовы на всё, чтобы вернуть себе мужчин и снова почувствовать себя людьми, а не бесправной скотиной.
По чести говоря, к концу рассказа я не сомневалась, что должна отказаться.
Потому что не следует порядочной ведьме лезть в дела другой ведьмы, да ещё и в её наделе. За дело дуры наказаны, нечего ведьму оскорблять.
Холиссино проклятие я бы точно снимать не стала, но её бы назвать каргой и старухой никто не посмел. Хотя по годам она годилась мне в матери, выглядела она очень привлекательно и мужики за ней бегали больше, чем за молодками.
«Привыкла жить в тени наставницы… Только сейчас голос прорезался…»
Нет! Ничего подобного!
Холисса меня прекрасно воспитала!
Она и сама не стала бы!..
Я вдруг поняла, что не уверена в ответе. Характер у моей наставницы был крут, и она вполне могла бы как снять проклятие, так и своего добавить или оставить всё как есть, смотря в каких отношениях она была с хозяйкой этого надела…
Мне же навлекать на себя неприятности совсем не следовало. Мало того, что я не представляла, где вообще находится эта деревня и какие города есть поблизости — и есть ли они вообще.
Ссориться с опытной и злопамятной ведьмой из-за глупых баб совсем не хотелось.
Бабы же упрашивали так слёзно и жалостливо, что мне не хватило духу сразу им отказать, и я пообещала подумать до утра.
Теперь же, сидя у окна и глядя на тёмное безлунное небо, я думала о том, как завтра отказать бабам и поскорее покинуть эту деревню. Пусть сами хозяйку надела ищут и прощение у неё вымаливают.
Наверняка она живёт и здравствует, иначе бы тут давно новая молодая ведьма появилась и проклятие сняла, чтобы свою власть утвердить.
А я вмешиваться в это не…
— Не надо, тятенька! — звонко пискнул за окном девчоночий голосок. — Ай! Больно!
Я осторожно выглянула в окно. Перед дверями кухни, у поленницы, трактирщик нагнул знакомую мне девчушку через дровяного козла и свежесорванным ивовым прутом порол по тощему заду, задрав рубаху до живота. Прут свистел в воздухе, девчонка вскрикивала и обливалась слезами.
Мать и старшая сестра стояли рядом, опустив головы и не смея заступиться за младшую.
Не знаю, чтобы сделал Джастер, если бы это увидел. Но он бы терпеть и молчать точно не стал.
В этом я не сомневалась.
Я отвела глаза. Я — не Шут. Не моё дело, за что отец своё дитя наказывает. Может, она натворила чего…
После десятого удара трактирщик опустил руку. Девчонка сползла на землю и лежала, тихо всхлипывая и не в силах подняться. В воздухе отчётливо пахло кровью.
— Ещё раз посмеешь у моей Анунночки еду таскать — убью паскуду! И вас тоже касается, дармоедки!
Меня затрясло от омерзения, негодования и незнакомой до этого ненависти.
Больше всего захотелось вылезти из окошка во двор и придушить этого «таракана» его же усами.
Трактирщик бросил тёмный прут в ноги жене и старшей дочери и скрылся за углом дома. Женщины кинулись к лежащей девчонке, и мать взяла её на руки.
— Воды за баню принеси, только тихо, — негромко сказала она старшей дочери, унося младшую куда-то в темноту.
Меня никто из них не заметил.
Я закусила рукав платья, пытаясь совладать с охватившими меня чувствами.
«Чёрный цвет — цвет защиты и защитников… Маг, облачившийся в чёрное, делает внешнюю темноту источником своей силы, обращаясь к божественной Паре…»
«Поэтому его носишь ты…»
Я потрясла головой, прогоняя неожиданные воспоминания.
Нет, Джастер, с этим ты ошибся. Я не маг, я ведьма. Это ты защищаешь других оружием.
Я же просто могу снять проклятие, превратившее людей в настоящих скотов.
Но, если я вмешаюсь — это будет вызов хозяйке надела!
Спокойно, Янига! Ты ведьма, а не глупая девчонка, чтобы горячку пороть! Хватит уже на сегодня! Хорошо подумай, во что ввязываешься!
Шут же предупредил про новолуние! А он слов на ветер не бросает, сама знаешь!
Но я себе не прощу, если не сниму это проклятие! Мне же вот это всё до конца жизни в кошмарах сниться будет…
Думай, ведьма, думай!
Ни одно оскорбление не стоило того, что переживали эти женщины и девочки каждый день.
Я снова выглянула во двор.
Темно и тихо. Ночь безлунная, только сверчки иногда трещат.
Чёрная луна сильных трав.
Время, когда можно изменить свою судьбу.
Ох, Джастер!
Как же не вовремя ты…
Я оборвала себя на полумысли.
Шута здесь нет и решение принимать только мне.
Я — госпожа ведьма. И я уверена в своих силах.
Я села на кровать и поняла, что решение принято.
Думай, Янига. Непростая задачка тебе попалась.
Чтобы снять проклятие, требовалось найти предмет, на который оно наложено. Предмет же мог быть любым, к которому могла прикоснуться ведьма. Искать такой можно очень долго. А значит, придётся задержаться в этой деревне, как бы мне ни хотелось сбежать отсюда побыстрее.
В который раз за вечер я обругала себя за нашу ссору. Совет Шута мне бы сейчас ох как пригодился! У него же такой нюх на ведьмовскую…
Так, стоп! Что он там этому «таракану» наговорил?!
Трактир свинарником обозвал — это понятно… Еда и пиво ему не угодили… Нет, это не то…
Я тёрла виски, силясь вспомнить подробности разговора. Было там что-то очень важное… Что я не заметила, не обратила внимания…
«Кувшин расколошматил… как жахнул… Озеро наше не угодило… Мол, в гнилом болоте вода чище….»
Вода!!!
Ну конечно! Целое озеро воды! Как всё просто!
— Спасибо… — с глубокой благодарностью тихо пробормотала я, хотя Шут и не мог меня услышать. — Спасибо!
За окном раздались тихие шаги и негромкое позвякивание полного ведра.
Я выглянула в окно.
— Эй! Как сестра?
Хотя я окликнула тихо, девица охнула и едва не выпустила полное ведро из рук.
— Г-госпожа?
— Как она?
— Всё хорошо, не волнуйтесь, — голос девушки дрожал от сдерживаемых слёз. — Приболела чутка…
— Раны промойте, подорожник приложите и повязки сделайте. Только листья в кашицу сначала сжуйте. Понятно? — поделилась я одним из рецептов Джастера. — Повязки раза три в день меняйте и грязи к ранам не допускайте, загниют.
— Да, госпожа, — отозвалась девушка. — Благодарствую… А вы…
— Завтра, — отрезала я, не спеша давать обещание. — Остальное завтра.
Не дожидаясь ответа, я закрыла ставню и зажгла свечу.
Мне было над чем подумать.
Полночи я сидела над своими записками, подбирая наиболее подходящий состав и заклятье для отворотного зелья. Никакого проклятия не было. В озеро просто вылили зелье приворота, заговоренное на свиней. Действовало оно только на мужчин, и глупые бабы сами опаивали своих отцов, мужей и братьев с утра до ночи.
Закончив работу уже под утро, от усталости и переживаний я уснула без сновидений и проснулась от того, что в дверь стучали громко и настойчиво.
Оказалось, что староста пригласил меня, как почётную гостью, на забег хрюшек и новую пирушку в честь победителя. Сидя среди почтенных судей на украшенном цветами помосте, я видела не их и не визжащих толкающихся свиней, а устремлённые на меня молящие взгляды женщин всех возрастов.
В ушах же, на каждое хрюкание, эхом отдавалось: «Тятенька, не надо!»
В этот раз мне пришлось поучаствовать в праздничном пиру. Кусок в горло не лез, и, отсидев сколько позволяла вежливость, я ретировалась. Но пятый раз пьющие за здоровье своих свинок мужики на это уже не обратили внимания.