Рома посмотрел на нее с удивлением: что, ты не одеваешься еще? Анжелика понуро натянула ставшие несоразмерно узкими брюки, свитер, отправилась в коридор за курткой. Из коридорного зеркала глянула на нее не совсем знакомая женщина, родственница какая-то, может быть, старшая сестра. Рома уже переминался с ноги на ногу у порога.
— Я вообще-то ехал сюда, чтобы поссориться с тобой, — сказал он между прочим.
— Поссориться? — рассеянно переспросила Анжелика, потирая языком заживающую царапку на губе. — Так в чем же дело?
Рома неуверенно как-то улыбнулся, как будто у него пропала охота торопиться.
— Давай ссориться, — предложила Анжелика.
Он не ожидал такого поворота дел, такой простоты ответа: насупился, озаботился.
— Ты хочешь этого?
— Нет. Но если ты ехал ради этого…
Рома тяжело вздохнул, помялся.
— Жена категорически сказала мне, чтобы я расстался с тобой, — сообщил он угрюмо.
Так вот в чем было дело! Его внезапный звонок Анжелике на трубку, эта незапланированная встреча: «у меня есть часик-полтора». Может быть… Да, вероятнее всего, Катя Потехина сейчас ждала дома возвращения мужа — со щитом или на щите. Рома должен был принести своей благоверной радостную весть о разрыве отношений с любовницей.
— И ты собираешься со мной расстаться? — просто поинтересовалась Анжелика. Не было почему-то ни боли, ни беспокойства — ничего.
— Она предъявила мне ультиматум. Сегодня последний раз, когда она отпустила меня к тебе. Она хотела, чтобы я сказал тебе, что все кончено.
Анжелика поняла, что сейчас останется одна. Это было не предчувствие — это была почти уверенность.
— Так говори, — предложила она.
Рома все мялся, играл с дверным замком — щелк-щелк.
— Я не хотел бы этого говорить. Я просто думаю, нам нужно переждать немного. Не встречаться какое-то время. Чтобы она успокоилась. Я не могу больше так издеваться над ней.
«Издеваться над ней, — повторяла про себя Анжелика, шагая вслед за Ромой по ступеням лестницы, привычно садясь в его машину. — Если не можешь над ней — значит, надо издеваться надо мной? Обещать, дарить надежды, заставлять ждать — во имя чего? Ради каких таких благ?»
Рома с серьезным и неприступным видом возился со стартером — что-то там барахлило. Анжелика набрала побольше воздуха в легкие.
— То есть твоя жена закапризничала, или проявила характер, или еще что-то в этом роде? Подергала за веревочки — и ты, как марионетка, уже готов. Хорошо.
Ею овладело странное спокойствие. Только голос почему-то срывался, и все слова выходили с придыханием, с присвистом, и кислорода не хватало.
— Не говори так, — строго сказал Рома. — Никто меня ни за что не дергал. Я думаю, что я сам перегнул палку. У меня такая дурацкая привычка. Я боюсь кому-то причинить боль и из-за этого причиняю очень много боли самым близким людям. Чем человек ближе ко мне, тем больнее я бью. Но ведь она может и не выдержать.
«А я? — хотелось заорать Анжелике. — А обо мне ты подумал?»
И вдруг поняла — ей сейчас было бы проще, если бы Рома сказал: прощай навсегда. Эта невыясненность, это предстоящее ожидание неизвестно чего, это «то ли будет, то ли нет»… Нет уж, лучше сейчас и сразу! Или расстаться, или остаться вместе! Пусть решит что-нибудь, пусть определится. Ждать каких-то чудес в отдаленном будущем — невозможно!
— О чем ты? — спросила Анжелика, холодно улыбаясь. — Не выдержать чего? Она беременна? У нее стресс?
— Стресс, — подтвердил Рома и непроизвольно вздохнул с облегчением: машина наконец завелась. — Фигня какая-то с ней на морозе, — покачал головой. — Анжелика, ты сильная женщина. Катя тоже сильная… по-своему, но она не так сильна, как ты. Она никому не нужна в этом мире, кроме меня. Я — это все, что у нее есть. Только это делает ее сильной. Я больше не могу изо дня в день видеть слезы в ее глазах, понимаешь?
Анжелика вдруг поняла отчетливо: для него ничего не важно, кроме него самого. Кроме его благополучия и спокойствия. Ни их будущий ребенок, ни она сама, Анжелика, ни его разнесчастная Катя… Какие-то там отношения… Ей все равно никогда не понять, как он представляет себе то, что между ним и Анжеликой… Да и поздно уже понимать.
— Ты сама все испортила, — сказал Рома. — Зачем ты мне врала?
— Врала? — захлебнулась Анжелика. — Врала… в чем?
— О звонках Кати, — спокойно пояснил Рома, выводя «Опель» на проезжую часть.