— Там, где ты был, не кормят? — спросила она, появляясь в коридоре.
— Я ездил по делам, — ответил Рома уже более холодно. — Спасибо, что спросила. Так что можно съесть?
Катя судорожно перебрала в уме содержимое холодильника.
— Если хочешь, я приготовлю яичницу.
— Естественно, хочу, — ответил Ромка жизнерадостно. — А что, кроме яичницы, ничего нет?
— Пельмени «Довгань», — сообщила Катя.
Ромка скривился:
— Нет уж, лучше яичницу. А ты не могла что-нибудь посущественнее приготовить?
«Начинается», — подумала Катя.
— Я не привыкла, что ты ешь по ночам. Утром приготовлю что-нибудь.
По Ромкиным глазам Катя видела, что ему просто лень ругаться — почему-то он казался безмерно счастливым. Пока Катя жарила яичницу, он сидел за столом и улыбался каким-то своим мыслям. Чему-то, что ее, Кати, совсем не касалось.
— Что у тебя за дела были сегодня? — спросила она как бы между прочим.
— Слушай, отстань! — отмахнулся он. — Жарь яичницу! Интересно, почему, например, Оксана Савельева на полторы тысячи рублей в месяц готовит всякие вкусные вещи?
Оксана Савельева была женой Ромкиного однокурсника. Юра Савельев, в отличие от Ромки, в бизнес не пошел — честно служил положенное в рядах Российской Армии.
— Ты мне жена или просто так? — продолжал Ромка. — Чем ты вообще занимаешься?
— Я работаю, деньги, между прочим, зарабатываю, — напомнила Катя.
— Ты меня постоянно попрекаешь этим.
Ромка поерзал на стуле. Лицо его приобрело значительное выражение.
— Я придумал тебе дело, — сказал он. — С сентября пойдешь учиться.
— Учиться? — удивилась Катя.
— Да, — Ромка был очень доволен своей идеей. — На психолога. Мне нужна жена с высшим образованием.
Катя не знала, как реагировать на его предложение. Ей нужно было обдумать это в одиночестве.
— А ты уверен, что я поступлю?
— Пойдешь в платное.
— А деньги? Деньги будут?
Катя не знала, есть ли у Ромки какие-то еще доходы, кроме тех денег, что он дает ей. И если есть, то сколько. Сколько и откуда.
— Наверно, если я говорю, что ты будешь учиться на платном, то я уже подумал о деньгах, — сказал Ромка. — Может, хоть на человека станешь похожа.
— А сейчас я на кого похожа? — ахнула Катя.
— Сидение дома развращает, — пояснил Ромка. — Ты совсем за собой не следишь. Вот что это? — он цапнул ее за полу махрового халатика.
— Халат, — ответила она осторожно и попыталась представить себя со стороны: да, слишком длинный и много раз уже стиранный-перестиранный, совсем ее не украшает. Ну, пусть купит ей другой, если так.
— Сейчас куда ни плюнь — у всех высшее образование, — сообщил Ромка.
— Ну, у женщин не у всех, — возразила Катя.
— Народ даже в банях работает, и то высшее образование имеет, — продолжал Ромка.
— В каких банях? — удивилась Катя. — Кто работает?
Ромка только махнул рукой — что, мол, с тобой, с темной, разговаривать.
— Ну, что с яичницей?
Катя, поджав губы, поставила перед ним сковороду. Бани еще какие-то.
— Слушай, а можно на тарелку? — спросил Ромка.
Катя молча принесла тарелку — и, пока перекладывала яичницу, желтки расползлись желейными лужицами.
— Какого черта? — возмутился Ромка. — Ты можешь хотя бы яичницу пожарить, чтобы яйца не растекались?
— Ты же сказал — на тарелку, — виновато пролепетала Катя.
— Уйди отсюда! — гаркнул Ромка.
Она обиженно развернулась и пошла к двери — демонстративно медленно, но Ромка догнал ее, отрепетированным уже движением оттянул воротник халата и, вывалив за шиворот Кате горячую еще яичницу, ладонью придавил ее к Катиной спине.
— Ты что? — закричала Катя.
Плакать было бесполезно, это было бы просто смешно. Если бы не столь позднее Ромкино возвращение, Катя могла бы даже посмеяться. Но то, с каким остервенением Ромка проделал это! За что он так злится на нее?
— Урод, — сказала Катя спокойно, выходя из ванной.
— Я знаю, что урод, — согласился Ромка, и Катя невольно вздрогнула, увидев, как темнеют и сужаются его серые глаза. — Я имею право нормально питаться дома? Я тебе мало денег даю? Я спрашиваю!
— Нет, — ответила Катя.
— Тогда какого… Задолбало! Задолбало все! Яичницы твои задолбали! Пельмени!
— Не кричи, ребенок проснется, — сказала Катя тихо. Она вдруг почувствовала, как устала от всего этого. От этих бессмысленных разборок. Господи, когда все это закончится? И, главное, как?
— Да задолбала ты своим ребенком!
— Своим? — обалдела Катя. — Он тебе не нужен?