Тут один из людей в серебристых мантиях обернулся, как будто почувствовав мой взгляд, и мне стало не по себе. Он моего лица не видел, зато я его хорошо разглядела. Это был кардинал Натаниэль Суарес. Правая рука магистра Гедеона Фалкао. Та-а-к… Прежний Орден не оправдал себя, но некоторые его члены явно неплохо себя чувствуют, вступив в Орден Спящей Девы. Где сейчас Фалкао? Жив ли он? В одном я была точно уверена – среди этих его нет.
Спрятавшись за бархатной портьерой, я вышла в неполный тайминг и невидимкой направилась к покоям королевы. Я надеялась, что она там и что она в добром здравии.
Королева была там. И, к счастью, одна. Она сидела в той комнате своих апартаментов, которая явно служила ей кабинетом, и мрачно смотрела на экран компьютера. Миниатюрная худощавая женщина в простом, но элегантном брючном костюме, с аккуратно уложенными каштановыми волосами. Было видно, что она их регулярно подкрашивает. Также было видно, что Амалия Корнуэл не увлекается косметической хирургией. Я слышала, что она прибегала к ней всего пару раз – чтобы немного улучшить тонус лицевых мышц. Два года назад наша королева справила свой шестидесятилетний юбилей и, похоже, нисколько не переживала из-за того, что не выглядит в этом возрасте на тридцать лет, как большинство её состоятельных ровесниц.
Меня всегда бесил глупый восторг, который испытывала перед королевскими особами тётя Фэй. Она и Тео им заразила. Постоянно твердила, что король и королева – фигуры священные, избранные Богом, и это окружает их особым ореолом. Якобы люди чувствуют его, и это останется неизменным, каких бы высот ни достигло человечество в своём развитии. «Если живёшь в королевстве, то в какой-то степени остаёшься средневековым человеком, для которого корона – символ избранности». Спорить с тётей Фэй я перестала лет в десять – когда окончательно смирилась с тем, что это бесполезно. Её средневековых предрассудков я никогда не разделяла, как, впрочем, и всех остальных её взглядов, но королева Амалия будила во мне чувство, наверное, похожее на то, какое королева вызывала у своих подданных в далёком Средневековье. Пятнадцать лет – с момента поступления в академию Тампль и до выхода в отставку – моя жизнь протекала в системе строгой иерархии, противоречащей моему бунтарскому духу, но я не особенно из-за этого переживала, поскольку, как и многие младшие члены Ордена, считала авторитет по службе формальным. Исключением для меня были Гедеон Фалкао и королева Амалия. Присягая ей на верность, я отнюдь не чувствовала себя участницей маскарада – хотя сама она сразу после церемонии отпустила какую-то шутку насчёт всего этого помпезного ритуала. Предки Амалии были из тех мест, где родились легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого стола. Какой-то историк даже написал в своей книге, что её род восходит к рыцарю Гарету Прекраснорукому, и на этот счёт королева тоже шутила.
– С удовольствием запретила бы эту книгу, – сказала она, беседуя со мной несколько лет назад после того, как вручила мне награду за одну успешно проведённую операцию.
– Что же вам мешает, ваше величество? – спросила я. – Ведь исследование касается вас лично.
– Не хочу выглядеть самодуркой. Этот историк имеет право на свою концепцию, и в сущности ничего обидного для меня там нет. Просто не могу понять, почему люди так носятся со всей это трухой, пытаясь подменить ею настоящие ценности. Если мне важно, чтобы моё правление было разумным, то это не имеет никакого отношения к моей родословной. Особенно учитывая, сколько раз уже за эти века разбавилась моя кельтская кровь.
Я не стала с ней спорить, хоть и подумала о том, что хорошую кровь – неважно, кельтскую или нет – невозможно разбавить дурной, они просто не могут смешиваться. Возможно, древняя кровь, текущая в жилах Амалии, наделила её той загадочной глубинной мудростью, которая являлась неотъемлемой частью её обаяния. Если отбросить мистику, то в нашей королеве подкупали прежде всего принципиальность, честность и простота, но иногда ведь не знаешь, стоит ли отбрасывать то, что принято называть мистикой. Амалия Корнуэл казалась мне доброй колдуньей, которой некое магическое сообщество поручило играть роль королевы в этой части вселенной, дабы не исчезли понятия о чести, долге, преданности. Всё то, что коллективное сознание неизменно связывает со славными рыцарскими временами.