– Но как вы купаетесь в той реке, если в её воде есть вредные вещества…
– Да они не то чтобы вредные. Для кожи это ничего, но пить её нельзя неочищенную – может живот закрутить. Я бы сводил тебя к реке, но сегодня запрещено покидать город – всем, кроме одной группы, которая с вооружённой охраной на поля отправилась. Пора поливать, а там трубы прохудились, которые мы протянули от реки к посевам голпы и ситы. А салву мы в городе садим. Она тут повсюду…
Гастан кивнул на ближайшую «клумбу». Я поняла, что салва – это и есть растение с лиловатыми клубнями.
– Ну-ка иди отсюда, приятель! – крикнул Гастан, топнув ногой.
Из зарослей салвы выбежал зверёк, похожий одновременно на собаку и на ящерицу. Его поджарое, мускулистое тело покрывала короткая серая шёрстка. Посмотрев на нас круглыми ярко-жёлтыми глазищами, зверёк скрылся за соседней «клумбой». Двигался он быстро, но вовсе не паниковал и вообще не выглядел испуганным.
– Мириды любят полакомиться салвой. Хорошо, что это не основная их пища. Мы гоняем их, но не очень. Всё-таки они избавляют нас от вирзов. Вот эти мелкие твари действительно вредители. Грызут корни, и салва из-за этого гибнет.
Мёртвые деревья напоминали работы скульпторов-абстракционистов, выполненные из камня и художественной пластмассы. Одни радовали глаз стройными, гладкими стволами и плавными изгибами ветвей, у других стволы имели неровную поверхность, а мощные корявые ветки придавали деревьям сходство с окаменелыми останками древних морских организмов, какие можно увидеть в музеях многих планет. У меня опять возникла ассоциация с огромными хищными тварями, имеющими множество щупальцев… Впрочем, нет, эти деревья никогда не были хищниками. Они поили обитателей Хангар-Тану чистой водой, которую добывали из глубин этого странного мира. Теперь его лоно пересохло, и деревья мертвы… Или нет? Может, это разновидность спячки? На планете Харакасса есть весьма своеобразная форма жизни. Хариллы. Существа, живущие на суше, но похожие осьминогов. Их тела в тёплое время года напоминают студень, а в холодный, когда хариллы погружаются в спячку, затвердевают, как камень. Зима на этой планете длится пять земных лет. Я слышала, что охотники за редкими видами неоднократно привозили в свои миры находящихся в спячке хариллов, но те так и не просыпались. Даже когда для них создавали такую же среду, какая была на Харакассе в тёплый период. Они пробуждались от спячки только в своём мире. Ловить хариллов в период их активности было очень сложно. Они обладали способностью к метаморфизму и легко приобретали вид практически любых растений и камней Харакассы, где почти вся органика напоминала полупрозрачный студень разной плотности. Поставив ловушку на харилла, ловец обычно сам оказывался в ловушке и вполне мог стать добычей этого существа, если оно было голодным. Если же оно в данный момент не нуждалось в пище, ловец просто погибал, потому что хариллы защищались, разбрызгивая вокруг себя смертоносный яд. На самих же на них не действовали никакие известные яды и парализующие препараты. Какой-то экзобиолог в шутку назвал этих существ харибдами[7]. Взять это животное в плен можно было, только когда оно пребывало в состоянии спячки. В состоянии, от которого не пробуждалось нигде, кроме своей родной планеты. Два таких окаменевших «осьминога» хранились в музеях естественной истории где-то в Вольных мирах, и Зелёные уже много лет пытались возбудить по этому поводу судебное расследование. В конце концов, вдруг это форма разумной жизни? Люди ведь так толком и не изучили этот вид.
Материя, из которой состояли деревья Хангар-Тану, больше походила на камень, чем на древесину. Причём иногда на полупрозрачный камень. Иные деревья казались сделанными из агата, необработанного горного хрусталя или янтаря. Когда на них падало солнце, они слегка светились, ещё больше напоминая изделия мастеров, украсивших этот город фигурами из полудрагоценных камней и художественного пластика. В скупой, неяркой цветовой гамме преобладали серый, кремовый и светло-жёлтый, но некоторые деревья были почти белыми, а одно, почти прозрачное, напоминало ледяную фигуру. В центре одного из самых больших бассейнов красовалось дерево янтарного цвета, излучающее при свете солнца мягкое золотистое сияние. В тон дереву были и две фигуры на бортике фонтана – лев и дракон, кажется, сделанные из валмы. Дракон явно относился к тому же виду, что и тот, которого я вчера видела на вершине лесного святилища. Только я об этом подумала, как дракон, вернее, аскейру, как их тут обычно называли, зашевелился. Он неторопливо слез с бортика и из желтовато-оранжевого стал серым.
7
Харибда – по верованиям древних греков, одно из чудовищ, обитавших на прибрежных скалах по обе стороны Мессинского пролива и поглощавших мореплавателей.