Драко не знал, что Грейнджер увидела в его взгляде, но этого хватило, чтобы она сглотнула и тут же отвернулась, убрав волосы с одного плеча и переложив их на другое, закрываясь. Используя кудри, как Протего. Будто это заклинание хоть когда-то защищало от убивающего.
***
Гермиона вздрогнула, отвлекаясь от шутки рядом сидящего Гарри, когда хлопнула дверь в кабинет, погрузив аудиторию в тишину. Таким эффектом могли похвастаться разве что Снейп и Макгонагалл, но теперь, судя по всему, в эти ряды добавился еще и профессор ЗОТи.
Одна его нога цокала по паркету, утихомиривая этим жутким звуком даже слизеринцев, которые обычно вели себя уважительно только когда в кабинет заходил их декан.
— Аластор Грюм, — раздался низкий хриплый голос мужчины, когда он начертил своё имя на доске, избегая приветствия. — Бывший мракоборец, а теперь ваш учитель по Защите от тёмных искусств.
Он повернулся, обводя своим жутким глазом каждого в классе. Его настоящий глаз посмотрел на первую парту, замечая, как крепко Гермиона вцепилась в фолиант «Тёмные искусства. Руководство по самозащите».
— Уберите эти учебники, — рыкнул он, будто разозлившись конкретно на Грейнджер. — В моём классе они вам не понадобятся.
Гарри так обеспокоенно посмотрел на Гермиону, повернувшись, будто боялся, что, не ровен час, ту хватит удар. Но она послушно запрятала учебник в сумку, ловя каждое слово преподавателя.
— Сразу к делу. Сколько Непростительных заклинаний вы знаете?
По классу пошёл лёгкий шёпот. Никто не ожидал поднятия такой темы, к тому же, те ученики, которые потрудились летом заглянуть хотя бы одним глазком в учебник, знали, что там не было ни единой главы о такой серьёзной тёмной магии.
— Ты, — Грюм указал на поднятую руку Гермионы. Несомненно, все сидящие здесь знали, о чём пойдет речь, но образ профессора вселял такую неуверенность, что никто не осмеливался подать голос.
— Три, сэр, — прокашлялась Грейнджер. — Использование любого из них безапелляционно наказывается сроком в Азкабане.
— Верно! — выкрикнул Грюм, будто ещё пять минут назад он искренне думал, что ему дали класс недоумков, и вот в его душе проклюнулся лучик надежды. — Министерство сюсюкается с вами, как с маленькими детьми, подтирая вам сопли, а потом заламывает руки, спрашивая, почему на смену приходят не бойцы, а разнеженные детки… Убери это сейчас же, когда я говорю!
Кусочек мела, до этой секунды покоившийся между крючковатых пальцев Грюма, пролетел мимо головы Гермионы, заставляя ту замереть от неожиданности, и упал на парту сзади, разбиваясь в порошок. Щёки Лаванды тут же покраснели, и она пробормотала извинения, пряча какой-то журнал, который они с Парвати рассматривали под партой. Какое невежество!
— Итак! Назовите первое, живо! — после громкого приказа профессора Рон развернулся к друзьям, сжав губы, и Гермиона подтолкнула его в плечо, подбадривая. — Да, Уизли?
— Отец говорил мне об одном. Заклятие Империус… или как-то так, — сказал он на полтона тише, чем разговаривает обычно.
— Да! Сейчас я вам покажу, чем оно опасно, — Грюм проковылял к учительскому столу, на котором стояла стеклянная банка.
Отодвинув несколько стопок бумаг, Гермиона увидела, что в ёмкости сидели огромные пауки. Ничего хорошего. Достав одного, профессор произнёс заклинание, заставляя паукообразное встать на задние лапы и вытворять странные движения, похожие на чечётку. Класс засмеялся, но Гермиона отодвинулась немного дальше. В увиденном ею не было ничего естественного, и это нагоняло жуть.
— Думаете, это забавно? — спросил Грюм, и класс тут же умолк, будто кто-то щёлкнул выключателем звука. — Полное подчинение. В этом нет ничего смешного. Кто назовет следующее?
Грейнджер дернулась, но заметила, как рука Невилла поднялась вслед за её. Девушка замерла от удивления.
— Есть такое заклятие… Круциатус, — проговорил Долгопупс.
— Да-да-да, ещё одно, — Грюм вывел сочетание букв на доске новым куском мела. Без лишних объяснений профессор увеличил паука, заставив Рона побелеть от ужаса, направил палочку на лапы создания и проговорил. — Круцио.
После этого тошнота появилась не только у Рона. Паук извивался, корчился, его лапы больше не вытанцовывали нечто непонятное — они выламывались в агонии. Гермиона прикрыла губы, боясь даже представить, какие звуки он мог бы издавать, если бы у него был рот.
— Весело, да? — хохотнул Грюм, сканируя класс синей глазницей. — Никаких тебе орудий для пыток, ножей, снятой заживо кожи… Всего одно заклинание, и человек будет умолять убить его, лишь бы агония прекратилась. Последнее!
Гермиона подняла дрожащую руку, потому что ей хотелось быстрее покончить с этим. Близнецы Уизли были так возбуждены по поводу уроков с Грюмом, рассказывая им об этом за обедом после Зелий, что теперь она понимала, в чём дело. Эта лекция становилась всё более познавательной и более ужасающей. Как какое-то жестокое представление, от которого у тебя мороз по коже, но ты совершенно не можешь отвести взгляд, полностью оцепенев.
— Ну? — Грюм зыркнул на неё.
— Авада Кедавра — заклятие смерти, — произнесла Гермиона, предчувствуя участь последнего паука.
Выкрикнув произнесенное ученицей сочетание слов, Грюм одной вспышкой зеленоватого цвета заставил своего подопытного упасть замертво без единого повреждения.
— Возможно, вам интересны контрзаклятия? — вкрадчиво спросил профессор. — Их нет! Ни единого! И лишь один человек в мире выжил после применения Авады.
Оба его глаза уставились на Гарри, и Гермиона как никогда захотела вытащить из-под полы мантию невидимку и набросить на лучшего друга, представляя, что он сейчас чувствует. Слава, добытая посредством смерти собственных родителей, и трюк, о котором он даже не помнил, — не самая лучшая в мире вещь, о которой думали все, лишь завидев отметину на твоём лбу.
— Вы должны быть постоянно начеку! Бдительность — вот что поможет вам избежать смерти, столкнувшись с ней лицом к лицу! Но! Пусть ни единое из этих заклятий не одолеть защитными чарами, от одного из них можно себя обезопасить. От которого?
Гермиона нахмурилась, не понимая, куда ведёт профессор, а его рука указала на одного из слизеринцев.
— Империус, — подал голос Нотт. — От него можно защититься.
— Правильно! Именно поэтому я сейчас хочу применить его к каждому из вас, а вы будете пытаться сражаться с действием заклинания изо всех сил.
Было такое чувство, что челюсть Гермионы могла просто упасть, разбившись о пол и залетев под ноги ученикам.
— Но, профессор, — неуверенно произнесла Грейнджер, — разве это не противозаконно — применять такое заклинание к людям?
— Это то, о чём я говорил, — Грюм ткнул в неё пальцем, обращая внимание всего класса, — желание встать за спину Министерства, написанных этими олухами законов, и надеяться, что всё обойдётся. Они все пытаются сделать вас слабыми! Слава Мерлину, Дамблдор не одобряет этого, но если ты, девочка, хочешь жить с мышлением раба — мне тебе помочь нечем. Дверь сама знаешь где.
Она услышала смешки слизеринцев, но это было не так важно, когда собственная смущённость достигла предела.
— Простите, я не это имела в виду, — произнесла гриффиндорка, хотя Грюм уже потерял к ней всякий интерес.
— Ты! Бегом к доске! — он ткнул пальцем в слизеринскую шайку.
Люциан Боул поднялся со своего места и, нервно оглядываясь, поплёлся в центр класса. Ученики одновременно радовались тому, что не их ждет участь быть первопроходцами, и сидели в странном предвкушении. Не каждый день увидишь, как на твоих глазах используют Непростительное.
Через секунду после знакомого словосочетания, Люциан начал вытанцовывать, поднимая руки вверх, при этом его выражение лица было совершенно умиротворенным.
— Грейнджер!
После нескольких студентов, побывавших у доски, стало ясно, что Грюм не станет принуждать их делать что-то опасное, но сам факт того, что ты оказываешься в полной власти другого человека, ужасал. Она вытерла руки о юбку и приготовилась защищать своё сознание.