В доме троянского мужа, его пригласившего,
Лучник Зевсов закон посрамил и попрал.
И гостелюбство Приама во грех превратив,
Дочери честь он, присвоив, удрал.
А Диомед, им подкупленный, выкрал Палладий.
Этим обрёк он всю Трою во прах.
И на илийской стене жизнь детей бога Зевса,
вставших в защиту поруганной девичьей чести,
пытался из мира изгнать.
Только Аид своей властью и сильной рукою
Взял Афродиту и Ареса крепко в защиту.
Подрагивающий голос выпевал древние строки, пока не затих…
Ваня почесал совершенно здоровую руку, потрогал валяющийся рядом гипс и сообщил по-русски:
— И тебя вылечат, и меня вылечат…. А Хенрик то у нас того…
Свет в конце тоннеля превратился в арку, и путешественников тихо приземлило на прохладный каменный пол старого аркадного зала. Впереди мерцала в полумраке чёрными буквами, вывеска: “ Exit”.
Иван обернулся - позади сияла белой кладкой глухая стена.
— Приехали, — констатировал профессор.
***
В старой портовой таверне, пропахшей за век крепким мужским потом, дешевым кислым вином и мочой, сидели двое. Узкоплечий невзрачный человечек, с теми чертами лица, которые не вспомнишь через час, даже обратив на него внимание, и стройный золотоволосый силач. Оба заказали мясо и ячменных лепешек. Грубо отказались от предложенной девки, но спросили про комнату на ночь.
— Ну да, — хохотнул невзрачный. — Пока Палладий в Храме, Троя неприступна. Девять лет толчетесь.
— Сказки оставь рапсодам, Диомед. Крылья Тюхе-Удачи всегда были за твоей спиной. Ты сможешь.
— Не так быстро, Старший. Я не знаю, с какой целью тебе понадобилась эта фигурка, но даже за такие деньги я берегу свою шкуру. Мне надо подумать. Если бы не Учитель, Великий Гермий, я бы отказал тебе. Не злись, Сильный. Вы другие, и Вы все стремитесь туда, откуда пришли. Но Вы здесь. И Вы не можете уйти. Я знаю. Мне надо подумать. Ответ дам на рассвете.
Невзрачный человек, закутанный в серую хламиду, встал и, бросив мелочь подавальщице, исчез за углом. Аполлон вздохнул и пошёл следом.
Он устал ждать. Проклятый им пьяница был богат, а стены его будущего склепа прочны. Лучнику нужен был чертов ключ, потому что там, на другом берегу великого Океана Атлантов, лежал кусок потерянного предками оружия, а значит, и возможность убраться из этого пыльного мира. Златокудрый воин поднял голову и посмотрел на синее, как Понт, небо. На нем пером огромного страуса белело облако…
«Перст», - подумал он и задохнулся от нахлынувшего предчувствия беды.
Но спешили на помощь спартанцы Гиппокоонта, шли воинственные аркадяне, плыл Кефей с сыновьями. Собирались в ожидании добычи авантюристы всех мастей Великой Эллады. И летели вести о Великом Аресе и Афродите-воительнице…
Только мерзкое перо на чистом небе не давало вздохнуть спокойно.
***
Крепостной холм не стёрло время и сухой ветер. Стена в четыре человеческих роста была продолжением насыпи, но «Гермиев удачник» умел залезть и не на такое. Он чуял опасности, не гнушаясь страхов перед Старшими. Он знал.
Это дело позволяло отойти от тягот опасного пути, стать мирным мужем и отцом в Афинах.
Уже стоял его дом, уже ждал жену гинекей. Тонкокостное и кажущееся тщедушным тело понимало толк не только в золоте блях и украшениях шлемов. Его легкий отполированный крепкой жилистой рукой бойца эфес холодил спину, не прикрывая, а умело отнимая души. Он был обучен не знаемому в Элладе искусству верховой езды и метанию пращи. Он одинаково легко мог составить рифму и выпустить стрелу. Его не зря называли лучшим.
Легко, словно холодный зимний воздух, проскользнув в храм и такой же с небрежно-ювелирной точностью сняв Палладий с пьедестала, он уже привычно подумал: «Мраморная поделка, не больше локтя в высоту, зачем она Лучнику?»
В лагере мирно спали. Он пересёк речушку и, обойдя ахейский дикий стан, приблизился к древней роще старых, негодных кривых кедров и белеющему рядом с ними акведуку. Запах кедровой смолы не заглушил здорового, пахнущего мускусом мужского пота.
…А его ждали.
Подлый Старший решил подстраховаться.
Солнце вставало, и на упавших старых иглах уже играли первые блики лучей. Ему надо было достичь протока, и тогда камни смоют следы с этой проклятой земли. Но его настигали. Он посмотрел на чистый темный поток, по берегам которого росли анемоны Аида, а затем резко обернулся и понял, что цветы растут для него. Перед ним стоял Арес, сзади играла коротким мечом дева Афродита.
Диомед прокусил губу. Выпив своей крови, он бросил добычу, встал, разгоняя ночное безверие и призывая удачу своей кровью.
…Только через час покров опавшей хвои с мягкостью ковра принял великого бойца. Диомед вздохнул и вдруг осознал, что смог забрать и эти жизни. Жизни Старших. Сильных…
Чужая кровь, как тонкое сарматское благовоние, смешалась с запахами кедровой смолы.
Сквозь вязкое сонное умирание он расслышал:
— Держись, чертов вор достал нас, но кудрявый рифмоплет не получит награду, читай надпись на Палладии, читай!
И странные звуки: «Мазат воюж тыкор мыслофак».
Потом над ним склонилось темное от бешенства лицо обманщика и Диомед, собрав последние силы, прошептал:
— А ты всегда последний, Старший.
***
— Я понял, понял, понял… — продолжал возбуждённо вращать близорукими глазами учёный. Он первым встал с каменного, стертого тысячелетиями пола и запрыгал вокруг сидящих, точно изображая помешанного кенгуру.
«Понял он, — думал Дима. - Что там он понял?»
— Лан, пошли, отцу позвоним, порадуем, — вздохнул Ванька, любовно погладив покрытое розовой кожей здоровое предплечье.
***
Пока они шли к выходу из комплекса, неосторожно раскопанного Шлиманом, Хенрик популярно делился со слушателями радостью своего открытия.
— Есть легенда, что в Храме Афины в Трое стоял Палладий, подаренный городу богиней лично. В Илионе верили, что город не падет, пока Палладий стоит на месте. Его украл Диомед, который при этом был настолько хорошим воином, что смог ранить Ареса и Афродиту. Все сходится. Сказания не врут.
Видимо Арес это и есть Тлалок. А Афродита - его жена Шочикецаль, которая в мифологии ацтеков являлась богиней любви, цветов и плодородия. Палладий надо искать в Мексике.
— Угу, — согласился Ванька жизнерадостно. — На досуге займёмся. Сколько нам до отеля-то?
— Если считать от Чанаккале до Фетхие, то 654 км, — тут сообщил осведомленный Димыч. — Тут можно до Стамбула. И потом в Анталию. Я думаю, что Андрей Дмитриевич за нами не поедет…
Ванька хмыкнул и процитировал бессмертное: «Пааап, ты сильный, ты справишься! Сын, я умный, даже не рискну!»
Полюбовался непонимающими лицами и подвел итог:
— Короче, в отель! Может, одновременно с ними прискочим!
========== Глава 26 ==========
Джордан Дживс Бристон отлично знал, в чем состоит разница между участием в оперативной работе и руководством этой самой работой из отдела, расположенного на другом конце земного шара. Начальники подразделений разведки могли не вникать в детали, когда в штате имелось достаточное число сотрудников для этих целей. Тем не менее, слегка очухавшись, Бристон не поленился сообщить о несоответствиях в произошедших при нем событиях и о найденной объектами наблюдения в развалинах амфитеатра странной металлической детали, которую он не успел сфотографировать.
Как и полагал Дживс, сообщение ушло в никуда, а ему оплатили продленную медицинскую страховку и пожелали успешно вылечить больное сердце.
Лёжа в палате турецкого госпиталя, старый оперативник самостоятельно свёл все «за» и «против» и занялся поисками ответов во «всемирной паутине».
***
Феликс Хассель проснулся от резкого телефонного звонка, который словно ударил, заставив подскочить. Всю ночь ему снились какие-то кошмары про бегство в бесконечном чёрном коридоре, и резкая трель вырвала его из липкого сна. Тренированное тело, пребывавшее в холодном поту ночных предчувствий, выбросило себя с кровати и бессознательно направилось к лежащему на столе мобильнику.