— Ты понял? Я опять похоронила мечту…
Тусклый свет, сам по себе осветивший колонну, отметил на ней резные изгибы, и сквозь тени появилась каменная туника, надетая на мощное тело воина, держащего в одной руке лиру, а в другой занесённый в незавершённом ударе короткий меч. Голову мужчины венчал лавровый венок.
Девушка посмотрела вверх и захохотала. Сумрак недовольно заворочался. Не дождавшись ответа, она встала и медленно пошла в темноту вдоль каменных фигур…
========== Глава 32 ==========
— Приведите спинку кресла в вертикальное положение, — раздраженно-утвердительно констатировала не слишком любезная, но весьма привлекательная бортпроводница с сияющими на синем лацкане крылышками со Звездой Давида. Боинг авиакомпании «ЭльАль», всегда стремящейся (в переводе с иврита) к небу, завершал свой полёт, начав снижение. Однообразно бледный пустынно-гористый ландшафт наконец сменился синей лазурью Средиземного моря.
Автоматически проверив, пристёгнут ли ремень, Бристон послушно кивнул и вынырнул из гудящей турбинами дремы.
«Через двадцать минут наш самолёт совершит посадку в аэропорту Бен-Гурион. Температура в Тель-Авиве тридцать пять градусов по Цельсию», — бодро вещал микрофон.
Бывший агент вновь прикрыл веки и грустно задумался.
Свою далеко не блестящую карьеру он начал именно с этих мест в качестве помощника в посольстве и посредника между всегда соперничающими группировками суннитов и шиитов. Затем были Ливан, Сирия и вновь Израиль… Большую часть своей жизни он пробыл именно здесь, в странах жаркого Ближнего Востока, занимаясь то радикальным фанатизмом, то атаками на глобализацию, то дурацкими, но всегда кровавыми террористическими актами. Он умел беседовать о святости ислама, о догмах Торы, о разнице между староверами и православными…
Будучи достаточно астеничным, Джордан выглядел весьма моложаво, несмотря на перенесённый инфаркт и переваливший за середину столетия возраст. Пожалуй, только виски, слегка обрызганные сединой, выдавали его.
Проведя почти две недели на больничной койке и близко приблизившись к возможному финалу, он весьма придирчиво рассмотрел свой путь. Слишком рано его юношеский задорный идеализм зачеркнули карьерные и личные неудачи, в результате которых он оказался на пенсии без семьи, имея за спиной только профессиональный цинизм и знакомого, которого называл другом. И этот единственный — пропал.
***
Тщательно наведя справки о перемещениях интернациональной компании, Джордан решил последовать за семейкой Рихтенгтен. Он был практически уверен — подозрительные немцы в курсе исчезновения Феликса. Что это дело рук русского прокурора, он не сомневался.
Не сильно надеясь на помощь, отставной агент тем не менее набрал знакомый ещё со времён самого начала службы в посольстве Израиля, номер. Три гудка … и трубку сняли.
— Мазел тов, Агей… — поприветствовал собеседника Джордан.
Раздалось легкое шипение, потом кряхтение, и булькающий смех заполнил пространство.
— Boker tov! Надо приветствовать правильно! Boker tov, дорогой мой! Неужели ты решил закрыть с нами все грехи старого года?
— Рад слышать тебя в добром здравии. Я, по правде говоря, набрал наугад, и не ошибся. Недаром твое имя обозначает праздник! Хочу навестить тебя… на пенсии, надеюсь, ты не будешь против?
— Всегда пожалуйста, — услышал он в ответ. — С удовольствием готов обсудить с тобой любую тему.
Бристон знал, что булькающая пауза, наполненная жарким солнцем, была не просто размышлениями старого еврея. Агей Иш-Шалом не зря носил свою фамилию и не напрасно много лет посещал невзрачное здание Центрального института разведки, или Mossad Merkazi Le-modiin U-letafkidim Meyuhadim… или просто «Моссад».
Ещё не знавшим бритвы юнцом он, отбывая трехлетнюю воинскую повинность, понял важную истину: «Если бы благотворительность ничего не стоила, все бы были филантропами». Но, встретившись, они обнялись и, выпив кофе, Джордан Дживс Бристон достаточно честно и подробно выложил ему совершенно необыкновенную историю. И про таинственное исчезновение Феликса тоже…
— Чем я могу помочь? — пожевав губами кофейную крошку, спросил Агей.
— Я не попрошу много. Мне не хотелось бы ставить тебя в трудное положение. Найди мне, куда отправились эти немцы. И, пожалуй, все.
«Пристрелить. А тело подкинуть арабам…», — резюмировал внутренний голос «идущего по жизни с радостью».
Вслух Агей усмехнулся и подумал, что дома ждёт усатая толстая Сара и трое орущих внуков.
— Дай мне немного времени, — серьезно сказал он.
***
Субботнее раннее утро Марка пробудило его, запустив крошечный лучик в нос. А тот, в свою очередь, весь дом - громким и продолжительным чихом, ибо клетчатый плед ещё хранил на себе остатки нафталина, купленного в далеком СССР…
— Шаббат шалом, — поприветствовала вошедшая тетя Рива
— Угу, — одновременно ответили старший и младший Рихтенгдены.
— Марик, — одернула его родственница. — Надо отвечать: «Шаббат шалом, сегодня суббота!»
Она одарила Хенрика недобрым взглядом и, кинув на кровать полотенца, гордо вышла.
Отец хмыкнул и, зачем-то показав тихо хихикающему сыну язык, поучительно сообщил:
— Одень кипу. Евреям положено покрывать головы, демонстрируя этим поступком свое смирение.
— Конечно, папа, — в тон ответил послушный отрок. — Твоя голова в кепке предохранит тебя от солнечного удара, зато моя в кипе привлечёт к себе внимание Всевышнего, и я обрету толику святого духа…
— Не богохульствуйте мне тут! — резюмировала вошедшая Ирен. — Не передумали? Мы с девочками едем на Мертвое море…
— Нет, я с папой и Марком! — это Катрин ворвалась в размеренный семейный разговор со стремительностью и упорством пожарной машины.
Ирен тяжело вздохнула:
— Правильно выбранный папа - это таки самый главный вклад в воспитание своего ребёнка…
— Как же поздно ты прозрела, — в тон подхватила тетя Хава.
Мать взбунтовавшегося семейства пожала плечами и резюмировала, чтобы окончательно не рассориться с родней и не спорить с восставшей против традиций семьей:
— Бог создал матерей только потому, что сам не может быть в нескольких местах. Поезжайте. Девочки, я с Вами.
***
Спустя час старенькая «Тойота», доверху набитая некошерными деликатесами, неторопливо отбыла в сторону Калия Бич на Мертвое море.
Белобрысый ариец с двумя хмыкающими подростками отправился на «Савидор» - к автобусам, смело везущими граждан, решивших приобщиться к мировой истории, в Иерусалим.
Следом, пристроившись практически в хвост рейсового транспорта, шуршала колёсами по раскалённой дороге тонированная «БМВ» с двумя молчаливыми паломниками…
***
Поездка на дачу всегда сопровождалась ощущением приближающейся катастрофы. Курчатовы ещё вечером с надеждой слушали сообщения о начале извержения вулкана где-нибудь в районе ГУМа, или в самом крайнем случае о полном затоплении метро.
Поднятый в пять утра Андрей Дмитриевич, не дождавшись срочного вызова на работу, покорно паковал сумки. Подлые отроки, тихо притаившись в кроватях, старательно сопели носами. Ба не велела «будить детей».
Серый московский рассвет не предвещал ничего хорошего. Пустые субботние улицы недвусмысленно советовали вернуться назад. Из реальных признаков жизни в наличии были большая оранжевая машина во дворе да прилагающаяся к ней пара киргизских мусорщиков. Один из них стоял по колено в мусорном баке, а второй пытался закрепить оный и перевернуть во чрево оранжевого гиганта. Картина была настолько необычной, что ратующий за порядок во всем прокурор не удержался и высказался:
— Ты ж его с мусором сейчас внутрь запихнёшь!
— Андрюша, механизм сломан, — пояснила подошедшая Ба. — Неужели не видишь, как людям тяжело, пошел бы да и помог…
Прокурор заскрипел зубами и полез в машину, заводить…
— Поехали! — немного грубо скомандовал он.