— Мы же не ждем, а идем. Не мы, так наши дети узнают такое завтра.
— У меня тоже будут дети,— сказал Юппи.
— Конечно,— кивнула Хохора.
Слоны шли сквозь чащу так тихо, что ни один сучок не подвертывался им под ногу, ни одна ветка не загораживала путь. Юппи шел следом, но думал не о дороге, а о том, что было и что будет. Он представлял себе маму, которую никогда не видел: как спрятала она его, маленького, в дупле доброго старого Дерева, а сама вышла, может, навстречу змее, может, хищному сильному зверю, а может, охотнику, и увела их подальше от дупла, и сражалась, и победила — обязательно победила, ведь никто не пришел и не тронул после этого Юппи. И хвост у нее был яркий, как у Юппи, только больше и красивее.
А потом Юппи воображал, как он, уже большой и очень красивый, сидит на зеленой поляне, а вокруг него возятся и играют двое или трое малышей — точь-в-точь таких, как Юппи, с такими же хвостами. Это его дети, и за них он может даже умереть, и ему не будет страшно, потому что у его детей будут тоже дети, и когда-нибудь удивительно похожий на Юппи зверек, его близкий или далекий потомок, дождется дня, который Юппи даже представить не может. Нужно только не переставать быть, нужно только не уставать быть готовым ко всему и отстаивать свое завтра...
Так думал Юппи, и хотя он был гораздо меньше слонов, но иногда под его ногой с треском ломалась ветка, и тогда Хохора оглядывалась и сердито шевелила хоботом.
Однажды им повстречалось семейство львов. От одного их рыка шерсть у Юшш становилась дыбом. Но Хохора угрожаю- ще подняла хобот, и львы, раздраженно подергивая хвоста» ми, отступили.
— Уважаемые слоны!—сказал Юппи.— Сколько я уже иду с вами, а не видел ни одного зверя, который не уступил бы вам дорогу. Неужели охотники страшнее любого зверя? Конечно, у них есть летающие клыки и когти, но ведь у вас есть бивни, хотя и не летающие.
— Ах, Юппи, Юппи! — вздохнула Хохора.— Маленький ум не знает сомнений и обо всем судит решительно и поспеш- ноі/Еще сто лет назад наше племя было так велико, что, когда мы шли к водопою, река казалась меньше нашего стада. Ты говоришь — бивни... Лучше бы их не было! Слоновая кость — так называли их охотники. И убивали нас. Ни мяса, ни шкуры — ничего они не брали, кроме этих бивней... Убивали слонов, у которых бивни огромные, и слоних и слонят, у которых совсем маленькие бивни. Я помню отца. Он ушел от охотников, но унес в себе летающий зуб. Зуб грыз и грыз его изнутри. Сначала отец еще ложился отдыхать. Потом отдыхал уже стоя — он знал, что, если ляжет, у него не будет СИЛ ПОДНЯТЬСЯж Когда он лег, чтобы умереть, мать увела нас из этих мест. Она была очень осторожна, как я теперь. Она всегда шла впереди, проверяя все подозрительное. Но это-то как раз ее и подвело. Одна ветка показалась ей странной — она попробовала ее хоботом, и вдруг хобот обвила тугая, прочная петля. Мать слышала голоса людей, люди были все ближе. Она ушла, оторвав хобот, оставив его в петле... Знаешь ли ты, что такое хобот для слона? Это больше чем рука для человека. Хоботом едят, пьют, защищаются, купаются, разговаривают, дышат. Правда, дышать можно и без хобота, но вот кормиться... Не» которое время мать, для того чтобы есть, опускалась на колени. Но начиналось сухое время года. Трава почти выгорела, а до веток ей было не дотянуться. Мы помогали ей. Ко слоны большие — им нужно много еды. И мать умерла... Мы идем в заповедник, чтобы дети наших детей жили снова большой счастливой семьей.
Так шли они, иногда молча, иногда разговаривая. Хотя разговоры их о прошлом часто бывали печальные, но тем радостнее мечтали они о заповеднике.
Как-то, еще не проснувшись, Юппн услышал знакомый голос.
— Хоррош! Хоррош! — кричала, сидя на ветке напротив него, Карамба.— Я обыскала все леса вокрруг, а он — как пррова ли лея!
— Карамба,— сказал Юппи,— меня хотели убить. Как ты думаешь, за что?
— За твой крраенвый хвост, рразумеется!
— Но ведь это мой хвост! — возмутился Юппи.
— Пока ты живой — твой! Вот почему тебя и хотели убить, дуррачок!
— Но зачем, зачем им мой хвост?
— Ты так долго обходился без меня, что совсем поглупел,— сказала важно Карамба.— Скажи, видел ли ты хоть у одного человека хвост? Пусть не такой кррасивый, как у тебя или у меня...— при этом Карамба шевельнула своим длинным хвостом,— а хотя бы самый обыкновенный, захудалый? У людей не только нет хвостов, но они, видимо, даже не сооб- рражают, где он должен быть. И носят чужие хвосты где попало — на голове, на плечах...
— Так вот почему,— только сейчас понял Юппи,— та женщина хотела, чтобы я был у нее на плечах. Это и называется воротник?