Ох и большие! — сказал Юппи.— Наверно, как мой утес.
— Еще больше,-— услышал он.
А вглядевшись в воду под утесом, увидел веселую крутолобую рожицу.
— Кто ты? — спросил Юппи.
— Я — дельфиненок, а эти, огромные,— мои дальние родичи, киты.
Юппи удивился и не поверил, но Дельфиненок сказал:
-— Что же тут удивительного?! Слонов ты видел?
— У меня среди слонов есть большие друзья.
— А крохотную землеройку?
— Случалось.
— Я, честно говоря, не видел ни слонов, ни землероек,— признался, вздохнув, Дельфиненок,— но мне моя прабабушка рассказывала. Так вот, слон и землеройка дальние родственники — так мне говорила моя прабабушка, а она никогда не врет, потому что, как говорит дельфинья поговорка, одна маленькая ложь может погубить большое дельфинье стадо. А моей прабабушке говорила ее прабабушка, а та уж точно никогда не врала, потому что мы все до сих пор живы и здоровы.
Очень говорлив был Дельфиненок, и при этом ни секунды не оставался в покое: подпрыгивал, кувыркался, плескался. Но его хорошо было слышно, потому что голос у него был присвистывающий, высокий, а такой голос хорошо слышен на большое расстояние в любую погоду. Только уж очень быстро разговаривал Дельфиненок.
— А ты не можешь говорить помедленней? — поинтересовался Юппи.
— Зачем? — удивился Дельфиненок.— Помедленней пусть разговаривают те, кому нечего сказать. Я слишком много знаю, чтобы медленно разговаривать. Лучше ты быстрей слушай.
Юппи вспомнил, что мудрая Карамба тоже разговаривает быстро, однако все же возразил:
— Ты ведь сам говоришь, что еще дельфиненок, а не взрослый дельфин. Откуда же тебе много знать? Кстати, что такое прабабушка? Я такого слова еще никогда не слыхал.
Дельфиненок залился смехом. А смеялся он по-особенному. Каждое его «ха» было, как добрый десяток «ха», разлетающихся в разные стороны. Немного успокоившись, Дельфиненок спросил:
— А знаешь ли ты, кто такая пра-пра-пра-пра-прабабушка?
— Я думаю, прабабушка, пра-прабабушка, и пра-пра-пра- пра-прабабушка — это все одно и то же.
— Ха-ха-ха-ха! — опять чрезвычайно развеселился Дельфиненок.— Этак ты, пожалуй, скажешь, что ты и я — одно и то же! Что я и кит — одно и то же! Что я и мои сестры, а заодно и моя мама, и тетки, и бабушки — одно и то же! Ха-ха-ха-ха-ха! Так вот, бабушка — это мама мамы, прабабушка — это мама бабушки. Пра-прабабушка — это бабушка бабушки. И так далее. Понимаешь?
— Но зачем нам ломать язык, если всех этих «пра-пра» давно на свете нет? Разве мало просто знать, что у каждой мамы тоже была своя мама?
— Какие глупости ты говоришь! — возмутился Дельфиненок.— У меня есть мама, и бабушка, и прабабушка, и прапрабабушка, и пра-пра-прабабушка, и пра-пра-пра-прабабуш- ка, и четыре, и пять, и шесть раз прабабушки. И каждая из них знаешь сколько знает — ведь океан такой большой и разный и в жизни случается так много всего! И каждая из них рассказывает мне об океане и своей жизни — это так интересно! Ради этого одного стоило родиться! А как вообще прекрасно, весело, интересно жить в воде! И у меня тоже будут дети, и внуки, и правнуки, и пра-правнуки, и пра-пра-пра...
Дальнейшее перечисление будущих своих потомков Дельфиненок закончил уже в воздухе, куда он взлетел, как толстая птица. Плюх — и он резвился уже в воде.
На горизонте показалась стая кувыркающихся дельфинов, и раздалось посвистывание.
— Слушай, меня зовут,— сказал Дельфиненок,— но завтра мы можем продолжить разговор, хотя ты соображаешь и говоришь слишком медленно.
И Дельфиненок стремительно уплыл.
На следующий день Юппи с нетерпением ждал Дельфиненка. Он боялся: а вдруг тот передумал или уплыл куда- нибудь далеко? У Юппи был очень-очень важный вопрос к Дельфиненку.
— Скажи,— закричал он, едва Дельфиненок появился,— океан очень большой? Дело в том, что я вот такой, как я есть,— Юппи встал и прошелся по краю утеса, высоко поднимая цветной свой хвост,— никогда не встречал ни одного такого же, как я, зверя. Я никогда не знал ни мамы, ни бабушки, на прабабушки, ни братьев, ни сестер, ни тетушек. Я всегда был один, понимаешь?
— Как, у тебя даже друзей нет?
— Нет, друзья у меня есть и даже много. Тут дело совсем в другом. Понимаешь, если я такой всего один остался на свете, то во мне нет никакого смысла. Один я не могу продолжить свой род, а поэтому не так уж важно, мало или много я проживу. Один — это значит смертен. Один, я даже не знаю, кто я, откуда, чем замечателен и зачем живу на свете...