— Папа, он умер?
— Нет, Эрик. Да и от чего бы ему умереть? Ведь я его только сфотографировал.
И тот, кого мальчик называл Папой, осторожно коснулся Юппи. Дрожа всем телом, Юппи вскочил. Он дрожал, потому что не знал, бежать ему или остаться, кусаться или быть дружелюбным.
— Смотри-ка, Папа, у него хвост все время меняет цвет!— воскликнул Эрик.
А Юппи стремглав кинулся в кусты.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Мужчина, которого звали Папа, и мальчик, которого звали Эрик, шли по лесу, а чуть впереди и сбоку шел Юппи.
— Папа, он думает, мы его не замечаем, но его выдает хвост! — говорил Эрик.
Забавные все же люди: как это можно — не заметить в двух шагах, даже если бы у него и не был ярким хвост? А запах? А шорохи? Просто Юппи вежливый, и у него есть чувство собственного достоинства.
— А ты заметил, Эрик, что этот зверек всегда идет с твоей стороны?
Так оно и было. Папа тоже нравился Юппи, но Эрик — больше. И оберегать его нужно было больше — все-таки он ребенок, хотя и человеческий. А даже взрослые люди не всегда знают, что находится в двух шагах от них.
Только очень мешала Карамба. Бывало, он неделями не мог ее дозваться. Теперь же она беспрестанно вертелась над ним и насмехалась:
— Ох, и здоррово ж ты хлопнулся, когда тебя сфотогрра- фирровали! Хлопнулся и лежит, как мерртвый! Я уж и то было испугалась! Если уж ты такой тррусишка, что ж ты не бежал? Или ноги от стрраха отняло?
— Что ты понимаешь? — ворчал Юппи.— «Ноги отняло!* Я просто решил проверить, те ли это люди, что мне нужны. Сумеют ли они определить, кто я.
— Но ты же убедился, что не те. Они не знают, кто ты, рразве непонятно? Что же ты верртишься возле них, как прривязанный?
— Пока еще не знают, но они умные люди и когда-нибудь узнают. Я подожду этого дня, а пока... ну, впрочем, тебе это незачем знать...
Карамба даже расхохотаться забыла — слова Юппи, видно, подействовали на нее. Но еще больше они подействовали на самого Юппи. Так это и бывает: мысль приходит в голову не сразу, позже, чем ты начал что-нибудь делать. Но после того, как она пришла, тебе кажется, что и делал-то ты потому, что так думал.
Юппи никогда не входил в жилище Папы и Эрика, хотя они почти всегда оставляли дверь открытой для него. Иногда на пороге они клали для него что-нибудь вкусное, и он не отказывался от угощения, усаживался неподалеку и, орудуя перед* ними ловкими черными лапами, съедал. Он уходил и приходил, когда ему нравилось. Но ему все больше нравилось приходить и все меньше уходить...
А потом получилось, что, идя впереди и сбоку от Эрика и Папы, он почуял опасность, но слишком поздно — притаившийся в кустах охотник выстрелил в Юппи. Уже теряя сознание, Юппи увидел, как закрыл его собой Папа, как закричал гневно Эрик.
Очнулся он в жилище Папы и Эрика. Папа его перевязывал. Эрик протирал чем-то шерсть.
Несколько дней Юппи лежал, и все эти дни за ним ухаживали Эрик и Папа. Они его защитили. Они его не отдали, не
выдали. Он чувствовал себя так, словно уже заглянул одним глазком в Красную книгу.
— Смотри, как он быстро привыкает,— говорил Эрик.— Наверно, он уже знал людей.
— Он ранен, он в беде, в такие часы быстро привыкаешь к тому, кто оказался тебе другом,— говорил Папа.
И оба они были правы.
— Как же нам тебя звать? — спросил как-то Папа.
Юппи прерывисто вздохнул, и Эрик догадался:
— Ю-уппи... Ты слышишь — Юппи! Его зовут Юппи!
— Юппи! — окликнул Папа, и Юппи тут же повернулся к нему.
Это было уже здорово — его называли по имени. Он сумел им сказать, как его зовут! Еще немного, казалось Юппи, и он сможет рассказать Папе и Эрику все истории, которые хранил в голове.
Увы, до этого еще было далеко.
Однажды у Папы и Эрика зашел разговор о Красной книге. При первых же словах Юппи поднял голову.
— Папа, смотри, он знает, что такое Красная книга.
— Эрик, ты фантазер, как и положено в твоем возрасте, но ты должен соображать, что звери так же не понимают нашего языка, как мы их.
Это было обидно: умный, добрый человек, но и он ошибался!
— Папа, никогда не говори этого при Юппи. Смотри, ему обидно до слез.
— Эрик, если ты так уж здорово понимаешь Юппи, может, ты скажешь все же мне, кто он?
— Пока я еще не знаю, но когда-нибудь узнаю обязательно.
Юппи вскочил, и хвост его радостно вспыхнул, но Папа и Эрик не смотрели в это время на него.
— Узнаешь? — рассмеялся Папа.— Конечно, это будет завтра, а завтра снова будет завтра!