И попыток затащить её в какой-нибудь модный бутик было много: «Нормально же зарабатываешь! Давай что-нибудь более привлекательное купишь, чем эти джинсы и футболки, а в холод — джемпера! И смени свои кроссовки на туфельки!»
Однажды одна из подружек, подвыпив на очередном дне рождения, глядя на неё, мечтательно сказала: «У тебя на лице родинки-уродинки. Почему не хочешь их свести? Сейчас в моде чистые лица». А другая, тоже соседка по праздничному столу, фыркнула: «А я бы — наоборот, подчеркнула бы их. Они такие пикантные!» И захихикала так, что Наташа расхохоталась: «Ага! А потом на какой-нибудь бал в королевском дворце или в замке, да? Добавим парик, добавим пудру и пышное платье — ой, не могу, что будет!» И девчонки тоже расхохотались, видимо представив Наташу на балу, да ещё с каким-нибудь кавалером, который танцует с ней, будучи в громадном парике и в пышных шароварах…
Весело жили.
Наташа не поддавалась намёкам, а то и прямым уговорам девчонок, хотевших пристроить её замуж, потому что не понимала их желания преобразить её. Смысл — перекрашиваться в блондинку? Смысл — менять черты лица? Правда, иной раз ей казалось: она спит для определённой части своей жизни и должна проснуться не сама. Должен её кто-то разбудить. Тогда и станет другой. Захочется стать другой для кого-то.
А ещё есть Шастя. Котёнком его Наташа принесла с мусорки. Кто-то бессовестный не постеснялся выбросить коробку с новорождёнными котятами — хорошо ещё, поставили её близко к контейнеру. Это потом ей рассказали, что в коробке было пять котят, и счастье, что большинство их успели разобрать…
Тем вечером Наташа шла с работы и, заворачивая с остановки к дому, услышала плачущий, зовущий писк. Темновато было, осень уже вовсю разворачивалась хмурым ноябрём. Но сердце откликнулось сразу, и девушка запустила руки в полузакрытую сверху коробку, чтобы выловить в ней последнего малыша.
Тёмно-серый комочек со временем, то есть всего через полгода, превратился в солидного кота, тёмно-серого, с чёрными полосками. И был этот кот хорош! Весил под семь килограммов (зимой — больше) и имел роскошную шкуру и роскошный, всем на зависть, хвостище! И обожал свою хозяйку, терпеливо дожидаясь её с работы.
В свободный выгул Наташа его не отпускала: страшновато для домашнего кота на улицах, хоть все собаки на поводках и в намордниках. Отчего и дрых Шастя дома весь день, а по ночам шуршал и топал по квартире, устраивая гонки не только по комнате и подсобным помещениям, но и порой по стенам: есть же старенький ковёр, да и старенькие шкафы и шифоньеры съёмной квартиры давали простор для сумасшедше стремительных перемещений, почти полётов громадного кошака.
…Наташа зашла в пекарню, потом в магазин и купила всё необходимое для себя и Шасти на вечер. Впереди — прогулка с котом к скверу, пока светло — конец апреля же, а уж потом сидение перед телевизором или за ноутом с книгой.
Перед своим подъездом поздоровалась с тремя бабулями из своего и двумя из соседнего подъездов, обсевшими скамейку. Те, улыбаясь, ответили или просто покивали. Все знали, что здешняя квартирантка живёт одна, но к себе мужиков не водит, за что и относились к ней благожелательно… Приложила ключ к домофону, вошла в подъезд и со вздохом остановилась.
— Что? — спросила она, мгновенно вспомнив старого волчару из мультика и почувствовав себя им же. — Опять?
На самой нижней лестнице сидели двое: светловолосый подросток, лет тринадцати, и такая же светленькая девочка, лет восьми. Брат и сестра. Оба в замызганных курточках и в бесформенных джинсах. Ну и кроссовки соответствующие — разваливающиеся.
— Опять, — обречённо ответил Диман. И покосился на Светлячка — то бишь Светика.
Детям не повезло с родителями. Соседи говорили, что почти с самого начала вселения в квартиру на втором этаже их мать и отец попросту спивались. Наташа подсчитала однажды: вселились они сюда шесть лет назад, когда Диману было семь, а его сестрёнке — еле-еле два-три. Если дети сидят в подъезде — уже знала она, живущая здесь два года, то дома у них не только родители, пьяные в дупель, но и их дружки-приятели. Ещё знала Наташа, Диман, быстро сдружившись со здешними, обычно бегал с дворовой командой пацанов, но как гулять с ребятами, да ещё вечером, если у него восьмилетняя забота на руках? Одну тоже не отпустишь на двор. Эта любительница дальних путешествий могла так увлечься прогулками, что потом её находили за две-три остановки от дома. Вот и сторожил её Диман.
— Зайдёте? — предложила-пригласила Наташа.
Знакомство с малолетней парочкой у неё было на высшем уровне (она жила выше, чем они), так что не впервые ей предлагать им посидеть в её съёмной квартире.