Помнишь, тебя мы спросили вначале:
Что остается от сказки потом,
После того, как ее рассказали?
ЗАПАХ РАДОСТИ. Сказка о счастье
Окинув взглядом ряды папок, в которые были собраны его сочинения, Ринф вздохнул. В этих папках были труды почти всей его жизни – об устройстве вселенной, о происхождении человека, о движении звезд…
Он вспомнил, сколько сил ушло на каждую из этих папок, и почувствовал, что в горле пересохло. Ринф зачерпнул ковшом воды из кадки, но перед тем как выпить, посмотрел в ковш – ему показалось, что поверхность воды дрожит. С поверхности воды на него смотрел дряхлый старец и волос, пускавший рябь по воде, был безнадежно седым. Ни одна из его папок не сделала людей счастливее. Старики читали его труды с любопытством – сидя в кресле в окружении внуков, молодые мамаши читали с удивлением – уложив детей спать. Но не было практической пользы в знании о небесных светилах и человеческой эволюции. Порою Ринф завидовал этим людям – тем, которые считали его чудаком и тогда ему хотелось все бросить – и тоже качать коляску, пристраивать балкончик к дому, варить варенье, провожать кого-то в школу… Но каждый раз он вспоминал тот странный сон и возвращался к своим исследованиям.
Сон приснился Ринфу, когда ему было 10 лет. Сон был действительно странным. Сначала ему снилось, как он делает уроки, потом приснилась незнакомая девочка, потом большой дом, окруженный садом. А потом приснилась школа, и откуда-то сверху спустился некто – ангел? – и положил ему на ладонь золотистый пульсирующий камень. Может быть, это был и не камень вовсе, но 10-летнему Ринфу он напомнил кусок канифоли. В отличие от канифоли камень был горячим, и Ринфу было неудобно держать его в руке. Загадочный некто сказал: ты сможешь сделать людей счастливыми, но для этого надо много работать – и в это время во сне в школе зазвенел звонок, и Ринф проснулся. Наяву звенел будильник. На ладони было пятно – словно шрам от ожога, но Ринф знал – до сна этого пятна не было.
…Он работал всю жизнь – сначала ему казалось, что ключ к счастью лежит в знании о звездах и планетах, но его труды помогли лишь Звездочету, да и то помощь была сомнительной: Звездочет заподозрил, что составлял гороскоп не верно, но рассчитать правильные асцеденты не смог.
Затем он решил, что познание истины надо начать с познания человеческой истории, которая уходит корнями в незапамятные времена. Несмотря на веские доказательства, окружающие отказались признавать свое родство (а тем более происхождение) от обезьян. В итоге счастья не прибавилось. Когда становилось совсем невтерпеж, и хотелось урвать кусочек счастья для себя – и забыть о других, Ринф смотрел на пятно на ладони, вспоминал сон и возвращался к работе.
…Вечерний холод проникал в комнату – и Ринф некстати вспомнил, что собирался законопатить щели еще пару лет назад. Вчерашний ураган сломал много деревьев, и была неплохая возможность запасти дрова – может все-таки бросить работу и подумать о себе? Вспомнив о старике в ковше, он взял с полки тетрадь с записями (ведь гореть будет не хуже дров!) и потянулся за лучиной, чтобы разжечь печь.
Очевидно, какая участь постигла бы тетрадь, если бы в этот миг не раздался стук в дверь.
На пороге стояла почти принцесса. Конечно, никто из соседей не распознал бы в замерзшей девушке царскую кровь. Да и девушка сама бы рассмеялась, узнай она о мыслях Ринфа и не будь столь продрогшей. Ринфу же показалось, что в дверь вошла героиня сказки про Принцессу на горошине, которую рассказывал ему сосед Сказочник. Выбившиеся из-под грязного платка пряди были золотыми, покрасневшие глаза – светло-голубыми, а ресницы (вопреки ожиданиям) темными и густыми. Вероятно, сосед Сказочник все равно бы сказал, что в ней ничего особенного нет, и не стал бы писать с нее героиню сказки. Но явно бы обратил внимание на ее шею. И вовсе не потому, что Ринфу она показалась лебединой, а потому что на ней (а если быть совсем честным – то на груди) висел на цепочке кулон, похожий на золотистый обломок стекла, который пульсировал. Уместно добавить, что Ринф этот кулон не заметил.
Принцесса потерла грязной рукой глаза и закашлялась.
…За чаем из трав, которые по замыслу Ринфа должны были успокоить принцессу и остановить кашель, она рассказала, что в ее городе случился жуткий ураган, и ее унесло непонятно куда. Вернее, теперь-то понятно – улыбнулась она. По крайней мере, тут нет драконов и достаточно тепло. Выяснилось, что звали ее Бертой, и была она дочкой скрипачки и художника. В общем, почти принцессой, как решил Ринф. Как и положено принцессе, жила она в удивительном городе, в котором все были искренними и добрыми. Много лет назад удивительный человек придумал удивительные очки, и благодаря им люди научились видеть мир таким, каков он на самом деле, и не обманывать друг друга и – в первую очередь – самих себя. Они научились видеть, что их недобрые мысли и ложь (пусть даже невольная) плавают в воздухе темными облачками. «От этих темных облачков кашляла еще моя мама Джессика в детстве», – добавила Берта: «Видимо в Вашем городе не все хорошо с мыслями, потому что темные облачка плавают перед глазами и попадают в рот».