«Что же делает здесь братец мой? — удивился Иван-царевич. — Никак, соврал он батюшке, будто войны желает. Сызмальства ведь ловким был, знал, кому что говорить надобно».
А вскоре услыхал он из-за дверей дубовых голос самого Василия-царевича:
— Мне бы, бабушка, отравы хорошей! Батюшка-то наш вскоре помрёт да одному из нас царство-государство оставит. На Ивана он осерчал, прочь из царства гонит. А Фёдора за смелого почитает, того гляди, царём заместо меня сделает. Фёдор-то он, хоть и смелый, да умом Бог обделил! Кабы он прежде батюшки помер! Уж пособи мне, бабушка, злата-серебра для тебя не пожалею.
Ушам своим не поверил Иван-царевич.
«Эх, Василий! — подумал невесело. — Сызмальства был хитроумным, да не думал я, чтобы родного брата готов был со свету сжить».
А Баба Яга тем временем отвечала:
— Благодарствую, Василий-царевич, что проведал меня, старую. Да только чтобы зелье ядовитое сварить, надобно мне трав собрать с наговорами. Приезжай ко мне опосля, тогда и получишь что просишь.
Услыхал Иван-царевич речи такие, едва не задохнулся от гнева. Хотел было ворваться в избушку на курьих ножках да задать взбучку братцу коварному да и Бабе Яге в придачу, как вдруг подошла к нему лисица, рыжая, словно огонь, с хвостом пышным, будто платок пуховый, да и заговорила с ним голосом человеческим.
— Не спеши, Иван-царевич, лучше спрячься за дубом широким, пущай не знает братец твой о том, что ты всё видал да всё слыхал.
— Ну, а коли он Фёдора-то отравою со свету сживёт?
— Не сживёт, — отвечала лисица. — Я, чай, Бабу Ягу сызмальства знаю, не варит она зелий ядовитых, людей не травит.
Послушался Иван-царевич, только успел спрятаться за дубом широким, как вышел из избушки Василий-царевич, вскочил на коня да и был таков.
Лишь только скрылся он из виду, как прискакал другой братец — Фёдор-царевич. Слез с коня, зашёл в избушку да и молвил:
— Ох ты, гой еси, бабушка, ведунья лесная, коли ты послушаешь меня, добра молодца, да что прошу, исполнишь, награжу тебя я щедро по-царски.
— Что же, Фёдор-царевич, — отвечала ему Баба Яга. — Ежели благое дело задумал, так и быть, пособлю с охотою.
— Дело-то благое, да боязно, что братец мой Василий-царевич станет мешаться. Государь наш батюшка стар стал, того гляди, скоро помрёт. Коли он Василию царство-то оставит, ох, и худо нам всем придётся! Хитёр он больно да коварен — Бог ведает, что у него на уме. Предал бы я его злой смерти, да батюшка, поди, осердится да взашей прогонит, как Ивана, братца моего, да ещё и проклятие отцовское вослед пошлёт. Вот бы ты, бабушка, порчу на Василия-то навела — чтобы сам прежде батюшки-то и помер.
«Что же за братцы у меня такие? — опечалился Иван-царевич. — Ещё не помер батюшка, а они уже на престол зарятся, друг друга извести желают».
А Баба Яга тем временем Фёдору-царевичу ответствовала:
— Благодарствую, Фёдор-царевич, что меня, старую, проведал. Но порчу навести — дело нескорое. Приезжай ко мне опосля, тогда и получишь, что просишь.
«Уж больно мудрёная Баба Яга — подумал Иван-царевич. — Небось, недоброе-таки удумала. Ещё как награду щедрую получит да обоих со свету порчею сживёт».
— Не кручинься, Иван-царевич, — отвечала ему лисица, будто мысли прочитала. — Не сделает она худого братьям твоим. Хоть и хитра Баба Яга, да порчами не помышляет. А обманывает она их нарочно, дабы они друг друга престола ради не погубили.
— Что ж, коли так, успокоила ты меня, рыжая!
С этими словами поднялся Иван на крылечко да в избушку зашёл. Увидел, сидит у очага старуха древняя. Поклонился он ей?
— Здравствуй, бабушка!
— Здравствуй, добрый молодец, Иван-царевич! С чем пришёл? Уж не вздумал ли ты братьев своих извести, дабы у государя-батюшки единственным наследником остаться?
— Никак нет, бабушка! Как можно? Хоть и не святые они люди, да всё ж братья-то мои родные!
— Зато у тебя, вижу, сердце доброе да душа широкая. Так расскажи, какая печаль у тебя на сердце. В благих делах пособлю с охотою.
Поведал Иван-царевич Бабе Яге, как вздумал государь-батюшка войной на соседнее царство идти.
— Скажи, бабушка, чем дело закончится? Что делать мне, дабы не свершилось кровопролития бесславного да беспощадного?
— Поведала б я тебе, — вздохнула Баба Яга. — Да только Кощей Бессмертный, лиходей эдакий, украл моё блюдечко да яблочко златое. Коли воротишь его мне, так и быть, расскажу, что сбудется с царством твоим. Живёт Кощей за тридевять земель в тридевятом царстве, в тридесятом государстве.